Отец вставляет их в прорезь широкой алюминиевой пластины, сгоняет вместе, тщательно выравнивает, чтобы убрать ненужные зазоры, зажимает снизу рукой и начинает натирать зелёной пастой.
– Что это? – как-то спросил Олежка.
– Паста Гойи, – ответил отец.
В этом ответе ему послышалось имя её владельца или изобретателя. Как паста Васи или Пети. Хотя это, наверное, вряд ли, поскольку он не помнит, чтобы эту пасту отец у кого-то когда-нибудь заимствовал. Да и пользоваться чужим он привычки не имел. Стало быть, изобретателя. Это, наверное, тот редкий случай, когда эта версия кажется ему несомненной. К тому же она косвенно подтверждается, правда, не так нескоро.
Уже в школе он узнаёт о существовании испанского живописца, обладателя этой необычной фамилии. Зелёный, как утверждал экскурсовод в музее – один из наиболее любимых тонов этого художника. Он наверняка писал свои холсты с использованием изобретённой им пасты, услышав эти слова, догадывается Олег. То, что этой пастой можно прекрасно писать, и краска это довольно стойкая, Олег знал по себе. Он как-то украдкой пробовал это сделать на том, что было в тот момент под рукой – на брюках, и вышло неплохо. След от пасты почти не отстирывался.
Этому заблуждению предстоит продержаться немало времени. Лишь в зрелом возрасте ему становится известно, что за названием пасты кроется всего лишь аббревиатура государственного оптического института – ГОИ. Какое разочарование! Но это произойдёт много позже, а пока Олег следит за руками отца – теперь он уже работает бархоткой. Через каких-то десять минут он убирает её и – алле оп! – от блеска потускневших за неделю пуговиц просто слепит глаза.
Вытащив пистоны, Олежка закрывает стол. Нельзя терять ни минуты – он принимается заряжать свою двустволку прямо на ходу. Но тут, как назло, закусывает один из курков. Олежка оглядывается по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего, за что можно было зацепиться и попытаться оттянуть его.
Посреди гостиной стоит новенький холодильник. Бабуля не устаёт восхищаться им и постоянно бережно протирает его тряпкой, хотя он и так чистый. Не найдя ничего лучше, Олежка прикладывается курком к его верхнему краю и дёргает ружьё вниз. Курок, лязгнув, поддаётся и выходит из зацепления. Ура, задача решена, и можно теперь бросать по два жёлудя до перезарядки. Но что это белое упало на пол? А, понятно – небольшой кусок эмали. Олежка осознаёт, что немного погорячился, но скол не очень большой, и его почти незаметно. Но, всё ж, памятуя о последних откровениях воспиталки, он решается тут же во всём признаться. Он бежит на кухню.
– Ах ты паршивец эдакий, – всплёскивает руками бабуля, глядя на свежее увечье на дверце