– Но крупный бизнес предполагает наличие крупной частной собственности.
– Не волнуйтесь, Андрей Пантелеймонович, – весело воскликнул Филев и выразительно потер ладони одну о другую, – страна у нас богатая, собственности на всех хватит. Кто поумней – возьмет себе побольше, кто поглупей – поменьше, а дурак останется ни с чем.
– И к какой же категории вы относите меня?
– Вы умный человек, Андрей Пантелеймонович, мне пришлось в этом убедиться шесть лет назад, но бизнес – не ваша стихия. Ваша стихия – государственный аппарат, и я постараюсь оказать вам поддержку в том мире, который возникнет на руинах великой империи. Впрочем, если вас привлекает западная культура…
– Нет-нет, я никогда не смог бы там жить – мне для дыхания нужно что-то такое, что я могу получить только в России.
– А я вот с удовольствием вживаюсь в их жизнь, в их психологию, в их устремления, так сказать. Может быть, когда ваш племянник оценит то, что я смогу ему дать, он иначе будет относиться к моей дочери, Андрей Пантелеймонович.
– Вы сами сказали, что для этого должно пройти определенное время, Александр Иннокентьевич.
– Да, но я хочу, чтобы все это время вы были на стороне моей дочери.
Филев посмотрел на своего собеседника – во взгляде его читались просьба и ожидание. Чуть помедлив, Воскобейников кивнул и протянул руку.
– Договорились, на данном этапе мы – союзники, а там будет видно.
«Да, мне придется быть на ее стороне, но не потому что ты мне обещаешь золотые горы в неопределенном будущем, а потому что она владеет моей тайной».
Эта мысль, впрочем, никак не отразилась на его лице, и посетители ресторана увидели лишь, как двое элегантно одетых мужчин завершили свою беседу крепким рукопожатием.
Помахав возвращавшимся Инге с Настей, Андрей Пантелеймонович поднялся и подошел к Илье, который собирался, было, пригласить на танец новую партнершу. Шепнув племяннику несколько слов, он взял его за талию и, подведя к молодой жене, усадил за стол рядом с ней.
Глава восьмая
В начале августа Антон Муромцев зашел к Евгению Семеновичу подписать заявление на отпуск и, отведя глаза в сторону, спросил:
– Евгений Семенович, когда же профессор придет обследоваться на нашей новой аппаратуре? Через две недели мне в отпуск, я его уже целый месяц жду.
– Не знаю, Антоша, не знаю. Сам в смятении – сдаю, вот, дела Колпину, а сердце кровью обливается.
– Все-таки, вы решились уйти на пенсию, – грустно заметил Антон.
– Что делать, надо молодым и энергичным дорогу освобождать. Я уж и сам чувствую, что стар стал. И сын тоже тревожит – кашляет все время, курит. Зову обследоваться – отмахивается. Из дому только в воскресенье и выходит – я везу его на главпочтамт