Бобры в погоне за сокровищами. Олег Добряк

обо всем, что нужно туристам в их путешествиях. И все же, несмотря на такую осведомленность, он не хотел ехать за алмазами, поскольку был трусоват, да и здоровьем не был особо крепок. Однако он с честью выполнил работу по снаряжению экспедиции, и уже через неделю наши путешественники (отныне мы будем называть их так) были полностью готовы к дальней дороге. Они были снабжены провизией на месяц, а также спальными мешками, одеждой (обычно все бобры носят традиционные большие черные шаровары из опилок да большую рубаху из волокон березы), вооружены дубинками из крепкого дуба (один удар – один раскроенный череп) и всякими прочими мелочами.

      И вот они уже стояли на перроне Центрального Бревноходного Вокзала, перед отходящим через 10 минут бревноходом-экспрессом⁵, и Узкохвост прочитал в последний раз напутствие, более похожее на инструкцию:

      – Ну, в общем, все, бревноход скоро отходит. Не забудьте то, что я говорил: границу пересекаем только на пропускных пунктах, а не по привычке вплавь через реку, платим в поездах и отелях и не соглашаемся на предложения местных компаний путешественников. Знаю что трудно, но старайтесь перемещаться по суше, а не по воде, дабы не промочить инвентарь. Как достигнете границы, уточните у местного населения дорогу к морковному лесу, потому что наши сведения смутны, а они точно должны знать. Ну, в общем, все поняли? Постарайтесь поскорее вернуться, а если что-то пойдет не так, то пришлите о себе какую-то весточку: через Беличью почту или бревноходом, а там будем смотреть по обстоятельствам. Ну, ни пуха, ни пера!

      – К черту, – сказал Толстобрюх, а про себя подумал: «Как можно отправить письмо из такой глубинки? Там ведь нет ни дорог, ни почтамтов». Завизжал последний гудок, и друзья обнялись напоследок и обменялись прощальными фразами.

      Бревноход, скрипя, сдвинулся с места, и быстро набирая скорость, покатился по бесчисленным бревноходным каналам, выезжая на основной речной простор.

      Глава 2

      Откровенно говоря, Толстобрюх ненавидел путешествовать Бревноходом, потому что когда бревна очень сильно тряслись по рельсам, а это случалось довольно таки часто из-за «прекрасного» качества бревноходных дорог, в тот же такт у него начинало трястись его достаточно большое брюхо. А он очень не любил, когда ему в таком солидном возрасте выворачивали все его внутренности, и поэтому ему становилось сильно не по себе. А вот Ушик, в полную противоположность Толстобрюху не обремененный огромным животом, блаженствовал в бревноходе и находил некую гармонию в гремящих нервно бревнах и в успокоительном покачивании вагонов, как любил он говорить «инь и янь». Ко всем этим качествам он был еще и гурман, и находил бесподобными обеды в бревноходе, по его словам обеды «испокон веков только тут умеют правильно подавать». Они состояли из березовых щепок, приправленных каштановым соусом и посыпанных осиновой коркой.

      Итак, пока один наслаждался гармонией и обедом, а другой думал о превратностях