Зовут меня Абэ Тадааки. Я переведён в Оси совсем недавно, чуть больше года назад, своим владетельным сувереном, третьим сёгуном из династии Токугава – Токугава Иэмицу. До этого я, как и мой покойный отец, владел меньшим по размерам и богатству княжеством Мибу в провинции Симоцукэ…
Я поворачиваюсь вполоборота влево и вижу своего первого министра. Он в чёрном платье, седые волосы собраны в пучок на голове, висячие усы с проседью.
Бросаю в его сторону вопрос:
– Почему так?
Тот как-то невпопад и странно-нейтрально, с поклоном отвечает на это:
– Да, господин!
Ловлю себя на мысли: «Зачем спросил? Что он мог ответить на такое? – И ещё: – Я ведь и без него точно знаю, почему так…»
Но в сторону все сомнения. Решительно спускаюсь с крыльца вниз по лестнице. Люди вокруг – мои подданные – как бы нехотя расступаются и пропускают. Делая вид, что не замечаю их суровые и даже враждебные взгляды, я прохожу через двор замка, который окружён каменной изгородью – стеной, покрытой черепицей, – и выхожу за ворота, охраняемые каменными драконами.
Тут слуги держат под уздцы коня в броне, а вокруг вооружённая и тоже закованная в броню конная свита, состоящая из слуг и приближённых самураев. Все они готовы повиноваться мне безпрекословно.
Один из слуг кидается на колени, подставляя спину. Я ступаю на неё коваными сабатонами и ловко, несмотря на тяжесть панциря, вскакиваю в седло.
Дайсе на поясе, тати пристёгнут к седлу, а нодати за спиной. Только кабуто надёжно пристёгнут к седлу оруженосца.
Всё, можно двигаться. Сильно бью пятками в бока коня, и мы все устремляемся вскачь…
Сильный, влажный ветер с моря приятно холодит чуть разгорячённое лицо. Несусь быстро вниз с горы, к пристани. Мелькают лачуги крестьян, рыбаков, ремесленников. Некоторые из них вышли на улицу и провожают меня очень недобрыми взглядами. Но мне не до них, я же даймё – их повелитель. Могу казнить, могу миловать.
На берегу ждёт большой корабль.
Чувствую решимость, уверенность. Зачем плыву пока не знаю. А может, знаю, ведь есть уверенность, что очень надо и, конечно, надо вернуться.
Я со слугами, самураями и лошадьми на корабле. Чёрный министр остаётся на берегу. Плывём.
Ко мне подходит какой-то, видимо, приближённый и говорит: «Господин, вы уверены, что мы правильно делаем, оставляя всё?»
Я отвечаю на это: да, уверен. Ведь там остаётся преданный мне министр, он справится. При этом я чувствую уверенность и, можно сказать, даже высокомерную уверенность.
Человек, который ко мне подходил, погрустнел, он готов беспрекословно подчиняться, но явно сомневается в правильности моего поступка.
Мы плывём вдоль берега на север.
Но тут во мне неожиданно рождается сомнение. С каждым часом я всё больше и больше сомневаюсь в правильности своего решения и на третьи сутки приказываю повернуть назад.
Я