В период разочарования первыми результатами либерального реформирования в 1992–1993 гг. внимание общественности сосредоточилось на поисках причин столь неблагоприятного хода событий. Наряду с внешними причинами стали активно обсуждаться и внутренние, обусловленные индивидуальными особенностями психологии и социального поведения россиян и, вообще, влиянием «человеческого фактора» (технократический термин, введенный для внутреннего пользования еще Ю. Андроповым).
Уязвленные неуспехом реформирования, общественные деятели либерального направления начали высказывать крайне пессимистические взгляды на природные способности и возможности россиян (стали заниматься мазохизмом – выражение, которое, по-видимому, первым использовал в своих выступлениях А. Яковлев). Была масса публикаций такого рода, в которых запомнились имена Л. Аннинского, Г. Старовойтовой, П. Бунича, А. Кончаловского, В. Ерофеева, Т. Толстой, Ал. Иванова. В оборот вошли термины «совок», «национальная ментальность», «мифологизированное сознание» и пр.
Наиболее характерными чертами личности россиянина[5] объявлялись: неаккуратность, расхлябанность, пассивность, беспомощность, надежда на чудо, нежелание придерживаться установленных «правил игры», неуважение к законам и к власти (даже нашей, демократической!).
В. Новодворская, В. Горенштейн, И. Мартынов, М. Липицкий, Ю. Мамин и другие сурово настроенные критики полагали, что все эти качества, а также наклонность к лени, воровству, пьянству, безрассудству имеют глубокие корни в русском национальном характере. Такое утверждение было проиллюстрировано некоторыми из них с помощью анализа героев народного фольклора (Иванушки-дурачка, Емели и др.), а также описаний нравов россиян, сделанных английскими и французскими путешественниками во время посещения ими России в царские времена.
Явный перехлест в отрицательной оценке русского характера вызвал бурную негативную реакцию со стороны патриотически настроенных общественных деятелей. Можно отметить, например, высказывания А. Солженицына и В. Лакшина, пользующихся уважением представителей разных лагерей. Они не отрицали слабых сторон национального характера, но считали их продолжением, обратной стороной достоинств. Так, пассивность и надежда на чудо являлись продолжением уживчивости и долготерпения российского человека. На одной стороне медали были неверие в свои силы, неумение отстоять собственные интересы, на другой – сострадательность и великодушие. Импульсивность, склонность к крайностям и недостаточная системность в действиях соседствуют с готовностью к подвигу, жертвенностью и способностью мобилизоваться в трудный момент.
А. Солженицын