– Домна просила её не беспокоить.
Но Всеслав отстранил официанта и пробился к столику.
– Прости, красавица, – обратился он к незнакомке. – Я не надоеда какой-нибудь, я – Всеслав. Гладиатор. Сегодня дрался на арене и победил.
Она повернула в его сторону голову и несколько секунд рассматривала его, как какую-то интересную вещь. У Всеслава были светлые волосы, брови и ресницы тоже светлые, а глаза – тёмные, карие.
Незнакомка указала на ложе напротив.
– Поставь ещё один бокал, – приказала официанту.
– Я – гладиатор Всеслав, – повторил юноша.
– Лета, – последовал ответ. – Угощайся.
Удивительное имя, ко Всеславу понравилось. Смерть и красота – они всегда рядом, всегда оттеняют друг друга. Как белое на чёрном, как пурпур на светло-зеленой траве. Он вдруг обнадежился. И как же иначе? Ведь он – гладиатор.
– Ты – такая красавица и так щедра…
– Мелочь, – оборвала она его излияния. – Все – мелочи. Одни мелочи… – Она прерывисто вздохнула, потом рассмеялась кратко и зло. Он заметил тонкую, будто прорезанную скальпелем, морщинку возле её рта. А ведь она молода…
Он уловил запах её духов, модных и очень дорогих. «Вененум». Что значит – «яд».
– Чем же мне тебе услужить?
– Мелочью – чем же ещё? – Она осушила бокал и улыбнулась. Но не Всеславу, а так – своим мыслям. Он не знал, что и думать. Может, она приглашает его к себе в номер? Нет, на пролог к свиданию пока не похоже. И все же…
– Ты здесь одна, – осмелился он предположить. Он то робел, то обнадеживался и становился нагл – попеременно. – Замужем?
– Разведена.
– Неужто какой-то идиот решил тебя бросить? – Его возглас был слишком горяч. Надо было сдержаться, но он не сумел.
– Я его разлюбила.
Странно она как-то говорила с Всеславом. Так, будто виделись они в первый и в последний раз. А он многого ждал от этой встречи.
– Ничего страшного, – он рассмеялся. – Бывает. Ты так красива… Да любой… В тысячу раз лучше прежнего…
– Лучше никого нет, – оборвала она.
– Но ты говоришь, что его не любишь! – Всеслав не знал, что и думать. И что говорить.
– Это не имеет значения. Он не стал от этого хуже. – Голос её дрогнул.
– Я тоже любил. Я знаю! Я боготворил её, писал её портреты, а она… предпочла этого недоумка. Правда, теперь он слеп на один глаз. – Каждое слово его было – яд. Он пьянел от этого яда и распалялся все больше. – Но уродство мою бывшую любу не смущает. Жаль, я не убил его тогда, на поединке. Может быть, убить теперь?
Лета поднялась.
– Что ты хочешь больше всего? – спросил он, подаваясь вперёд и глядя на неё снизу вверх.
– Все забыть, – ответила она очень тихо после паузы.
– Зайдём ко мне в номер, – предложил он. Не надеялся, что она соизволит ответить. Обожжёт взглядом и уйдёт. Он ждал.
И она вдруг сказала:
– Зайдём.
Они шли по коридору, и