–В тебе сейчас говорит обида,– мягко возразил Гэмфри.– Подумай, имеешь ли ты право предъявлять претензии? Почему женщину, даже совершенно незнакомую, мужчины воспринимают как собственность? Правда, и меня возмущало вначале, что такой сложный, умный аппарат для размножения природа всучила дурам. Впрочем, я уверен, что ты стал таким эмоциональным оттого, что пришла пора влюбиться.
Гэмфри помолчал. Наверное, вспомнил что-то из своей жизни. Долгой жизни, если смотреть на нее глазами ребенка. И такой короткой для того, кто её прожил.
–Как закоренелый холостяк могу сказать тебе то, что не придет в голову женатым. Какое все же это счастье, что в мире есть женщина. Без них наше существование лишено смысла. Вот ты одинок сейчас, и смертен, и ничтожен. Но появляется женщина, и ты получаешь больше, чем стоишь сам. И приобретаешь бессмертие! Вот если бы мы размножались почкованием, что можно было бы сказать в конце жизни? Родился, жил и умер. Ну, может быть, построил камин из раковин,– горько рассмеялся он, поднявшись из-за стола и подходя к камину. – Это мне, одинокому, остается душу свою отдавать гнездышку. Взгляни на мебель! Практически вся сделана моими руками. Так что после себя я оставлю вещи вместо детей. Вдохну в них жизнь, и оставлю.
–Я пойду,– робко сказал Поль, делая попытку подняться.
–Нет, нет, посиди! Я ведь говорю все это и для себя тоже. Трудно, когда не с кем поговорить. Так вот, о чем это мы? Ах да! Вот даже на пенсию я не иду. Стыдно! Ведь теперь вы, молодые, должны будете кормить меня. Меня, который не приложил никаких усилий, чтобы подготовить себе замену. Не иди по моим стопам, нет! Я вот хотел в юности стать врачом. Но сосед строитель отговорил. Заниматься медициной, сказал он мне, это как исправлять ошибки в надписи на торте, который тут же будет съеден. А вот дома… Ныне я с ним не согласен. Ободранные временем стоят знаменитые пирамиды. А как ни уязвим, одноминутен человек, но персик девичьих щек все так же свеж и притягателен, как и впору их строительства! Лишь в смертном живом сокрыто бессмертие! Потому влюбляйся и женись. И ты не будешь затерян во времени и пространстве. Женщина встраивает нас в осязаемую цепь бесконечной жизни, дает смысл существованию.
– А может лучше заняться наукой?
–В ад примут и без образования.
Гэмфри вернулся к столу, налил конька в обе рюмки. Поставил бутылку, и вдруг шлепнул себя по лбу, поднес руку к глазам, пытаясь разглядеть убитого комара.
–Взгляни, вот быстрая смерть, смерть без страдания. Для чего появляется на свет комар? Для удовольствия! Только есть и размножаться. А смерть мгновенна. Ни тебе раздумий о человечестве, ни о смерти. Нет незавершенных дел. Вся жизнь, не только комариная, появляется для удовольствия,