17 августа в лагере забили тревогу. За лесом показались прусские гусары и затеялись перестрелку с казаками, татарами и калмыками. Армия стала готовиться к выходу, но пруссаки, произведя разведку боем, ускакали.
Стало известно, что Левальд совсем близко и Апраксин решил, пройдя лес, встретить его утром 19 августа на поле напротив деревни Гросс-Егерсдорф.
Ещё перед рассветом московцы в авангарде дивизии опередили войска Сибильского, миновали дефиле и встали перед высотой Удербален. Утром из тумана неожиданно показались эскадроны прусских драгун и гусар. Взгляд выделял красные лацканы на синих мундирах драгун и черные доломаны и ментики гусар.
Пока 1-я и 3-я дивизии ещё только готовились выступить из лагеря на позиции за лесом на гросс-егерсдорфской равнине, дивизия Лопухина, и в первую очередь 2-й Московский полк, уже приняла бой.
Русские толком не успели выстроиться для отражения атаки, а на них сразу переходя с аллюра уже неслись на всём скаку пруссаки. Позади них от Гросс-Егерсдорфа на высоту Удербален стала выдвигаться построенная в две длинные линии по три шеренги в каждой их пехота с батальонами огромных гренадеров на флангах. Прусскую кавалерию попытались атаковать казаки, но, устрашившись, повернули назад.
Выдвинутая вперёд полковая батарея московцев открыла огонь, но почти сразу она со всеми своими четырьмя орудиями была взята черными гусарами. Канониры отбивались от них банниками, бежали к фузелерам, но немногим удалось добраться до своих. Неожиданная и быстрая атака неприятельской кавалерии вызвала беспорядок у русских. Солдаты будто не слышали команд командиров и бестолково метались на поляне. Несколько прусских эскадронов налетели на левый фланг московцев.
Прапорщик Данилов с непривычки оробел и чуть было не побежал вместе со всеми. Но вовремя сообразил, что пока они добегут до спасительного леса пруссаки перерубят всех в капусту. Он остановился и громко крикнул:
– Ребята, становись за мной! – и повернулся лицом к пруссакам.
К прапорщику стали сбегаться солдаты и в первую очередь из его взвода. Кто-то быстро заряжал фузею, кто-то, крепче её сжимая в руках, выставлял штык вперёд. Вокруг солдаты стали сбиваться в такие же кучки: где вокруг своих офицеров, где рядом со своими более сноровистыми товарищами- нижними чинами. Барабанщики били «Сбор». Одна за другой волны драгунов и гусар стали захлестывать московцев. Орудуя длинными палашами, расстреливая в упор из пистолетов пехотинцев, кавалеристы врезались в их порядки. Но насмотревшись, как они только что рубили их товарищей-артиллеристов, фузелеры весьма ожесточились.