Никто из них не замечает Кхадсе. Никто из них не видит, как он поспешно пересекает вестибюль и выходит на улицу, где моросит дождь.
Кхадсе не впервые выполняет такую работу, так что ему вообще-то полагается быть спокойным. Его сердце не должно сбивчиво колотиться. Но почему-то колотится.
«Комайд. Наконец-то. Ну наконец-то, наконец-то…»
Надо уходить. Надо уйти на юг или на восток. Но он не в силах удержаться. Он идет на север – на ту самую улицу, за которой наблюдает Комайд. Он хочет увидеть ее в самый последний раз, хочет насладиться своей неотвратимой победой.
Когда Кхадсе поворачивает за угол, солнце выглядывает из-за туч. Улица почти пуста, ведь в такой час все уже на работе. Он держится у стены здания, безмолвно отсчитывает секунды, не приближается к «Золотому отелю», но разрешает себе быстрый взгляд в сторону…
Балконы, балконы. Вот он замечает ее на балконе четвертого этажа. Пар над чашкой виден даже отсюда.
Кхадсе ныряет в подворотню, чтобы оттуда следить за нею, и от предвкушения кровь бурлит у него в жилах.
«Уже скоро. Уже скоро».
И тут Комайд садится прямо. Хмурится.
Кхадсе тоже хмурится. «Она что-то видит».
Он чуть высовывается из подворотни, чтобы разглядеть, на что смотрит Комайд.
И обнаруживает юную девушку-континентку: она стоит на тротуаре, глядит прямо на балкон Комайд и яростно жестикулирует. Девчонка бледная, курносая, с густыми вьющимися волосами. Кхадсе никогда раньше ее не видел, и это плохо. Его помощники как следует подготовились. Они должны были знать всех до единого, с кем вступает в контакт Комайд.
Но вот этот жест – три пальца, потом два. Кхадсе не знает, в чем смысл чисел, зато смысл жеста ясен: это предупреждение.
Продолжая подавать знаки Комайд, девчонка окидывает улицу взглядом. И замечает Кхадсе.
Она цепенеет. Они с Кхадсе смотрят друг на друга.
Глаза у нее очень, очень любопытного цвета. Не синие, не серые, не зеленые, не карие… такое впечатление, что они бесцветные.
Кхадсе бросает взгляд на Комайд. Оказывается, она смотрит прямо на него.
На лице Комайд появляется гримаса отвращения, и хотя это невозможно – с такого расстояния? И после стольких лет? – Кхадсе готов поклясться, что она его узнала.
Он видит, как шевелятся ее губы, произнося всего одно слово: «Кхадсе».
– Вот дерьмо, – говорит Кхадсе.
Его правая рука ныряет в карман, где спрятан радиодетонатор. Он снова глядит на бледную девчонку в ожидании атаки, но незнакомка уже исчезла. Тротуар чуть дальше по улице от него совершенно пуст. От нее не осталось и следа.
Кхадсе встревоженно озирается, спрашивая себя, не нападет ли она. Но ее рядом нет.
Потом он опять смотрит вверх, на Комайд – и понимает, что случилось невероятное.
Бледная