– Ты мне слишком нравишься.
– Дорогая Пру, чрезвычайно мило, что я тебе «слишком нравлюсь», но это нас никуда не приведет.
– И не должно привести.
Гидеон спустил ногу на землю и, оттолкнувшись, резко качнул гамак. Волосы Прунеллы упали ему на губы.
– Не надо, – сказала она и захихикала. – Мы перевернемся. Прекрати.
– Нет.
– Я выпаду из гамака. Меня укачает.
– Скажи, что ты подумаешь.
– Гидеон, пожалуйста.
– Скажи.
– Я подумаю, черт тебя побери…
Он придержал гамак, но не отпустил Пру.
– …но приду к тому же выводу, – закончила Прунелла. – Нет, дорогой. Не раскачивай его снова. Не надо. Я серьезно. Меня укачает. Я не шучу, мне будет плохо.
– Ты поступаешь со мной жестоко, – пробормотал Гидеон. – Несносная девчонка.
– Хочу еще раз поплавать, пока солнце не ушло.
– Прунелла, я тебе действительно нравлюсь? Ты вспоминаешь обо мне, когда мы не вместе?
– Очень часто.
– Отлично. Тогда не возражаешь ли ты… ну, можешь ли ты хотя бы поразмыслить о том, чтобы мы проверили, подходим ли мы друг другу?
– Каким образом?
– Ну… у меня в квартире. Вместе. Тебе ведь нравится моя квартира? Ну, скажем, с месяц поживем, а потом решим.
Она покачала головой.
– Ну как горох об стену, – вздохнул Гидеон. – Прунелла, ради бога, ответь прямо на мой прямой вопрос. Ты меня любишь?
– Сам знаешь. Ты потрясающий. Но, как я уже сказала, ты мне слишком нравишься, чтобы затевать легкую интрижку. Я не готова очутиться перед фактом полного провала, не готова к тому, чтобы мы оказались снова в исходной точке и пожалели о том, что сделали попытку. Мы ведь видели, как это случалось с нашими друзьями, ведь так? В начале все кажется превосходно. А потом отношения становятся все прохладней и прохладней.
– Согласен. Бывает и так, но при этом «все кости целы», и это гораздо, черт возьми, лучше, чем проходить через бракоразводный процесс. Разве нет?
– Да, это логично, цивилизованно и лишено предрассудков, но это не для меня. Должно быть, я отсталая или просто курица, но это так. Прости, милый Гидеон. – Прунелла неожиданно поцеловала его. – Как поется в песне: «О да, о да, о да…»
– Что?
– Люблю тебя, – быстро пробормотала она. – Ну вот, я и сказала это.
– Господи! – яростно воскликнул Гидеон. – Это нечестно. Послушай, Пру. Ну, давай устроим помолвку. Милую, целомудренную помолвку, и ты сможешь расторгнуть ее, когда пожелаешь. А я поклянусь, если хочешь, что не буду донимать тебя своим неджентльменским вниманием. Нет. Не отвечай. Подумай, а пока, как сказал Донн: «Молчи, не смей чернить мою любовь!»[16]
– Он сказал это не благородной даме, а какой-то действовавшей ему на нервы приятельнице.
– Иди сюда.
Палимый солнцем пейзаж сменился закатным. В Квинтерн-плейсе Брюс, прокопав дальше и глубже