«Грейстоун» была ветхим и устаревшим учреждением с рваным линолеумом и облезающей краской, которому оставалось несколько лет до того, как оно будет закрыто навсегда. В приюте не хватало сотрудников и было холодно, а кровати – когда-то Грейстоун мог разместить до семи тысяч заключенных – теперь были заняты лишь несколькими сотнями пациентов и обслуживались минимальным числом работников. Однако старые камни всё еще сохраняли былое величие, и Чарли льстил такой перевод. Приют был построен согласно философии, по которой архитектура была важным компонентом лечения ума, и буколический вид «Грейстоуна» был так же необходим, как жестокая инсулиновая шоковая терапия или более тихая психиатрическая хирургия, направленная на реабилитацию людей в депрессии и склонных к суициду.
Комната Чарли находилась в том жилом крыле, которое, словно спица от колеса, тянулось от главного здания. В каждой комнате окно с решеткой, а за ним – успокаивающий пасторальный пейзаж. Величественная дорога, бережно ведущая в дикие заросшие предгорья реального мира. Подобная обстановка, вместе с недостатком света и физической активности, может помочь заключенному избавиться от плохих идей, обсессии и других умственных спазмов, которые вызывает в хрупком человеческом мозгу все более и более индустриализированный мир. Надежды строились на том, что душевные болезни – следствие окружения, а не индивидуального устройства личности; смени обстановку – изменится и человек. Так, по крайней мере, думали.
Пребывая в «Грейстоуне», Чарли со временем почувствовал себя лучше. В каком-то смысле даже счастливым. Из-за того ли это, что он отдохнул от прежней жизни, или из-за некоего открытия своей настоящей внутренней природы – его не интересовало. Счастье было мыльным пузырем, который мог лопнуть от тяжелых мыслей. Толстые каменные стены «Грейстоуна» – словно подвал, построенный над землей и отделяющий его от стрессов на работе, в личной жизни и от собственных триггеров и компульсий.
Во время занятий с терапевтом Чарли не приходилось бороться за внимание и за то, чтобы его оценили. Он научился сдерживать известных ему демонов с помощью ободряющих психологических фраз. Говорить о себе поощрялось;