Добрый медбрат. Чарльз Грабер

Для Чарли служба во флоте представлялась самой спокойной во всех вооруженных силах, одновременно героической и безопасной, прямо как его детские мечты о смерти. «Я не умру, – думал Чарли, – но я мог бы умереть». Он представил себе полную тишину, как в фильмах про подлодки, размеренный ритм, амниотические красные лампочки и записался на подготовку техников для обслуживания шестнадцати ядерных ракет «Посейдон» на корабле «Вудро Вильсон»{34}. Однако вскоре Чарли надоела рутина – и он понял, что техника ему неинтересна. Ему не нравилось выполнять приказы и сидеть в подлодке в окружении странных и грубых мужчин. Тур за туром бледный юный моряк по прозвищу Чарли-кверху-брюхом был объектом насмешек даже для новичков. Он не раз пытался разорвать свой шестилетний контракт, но удалось ему только получить несколько понижений в звании и наказание за отказ подчиняться приказам{35}. А сослуживцы отмечали все более и более странное поведение Чарли{36}. Свой последний год{37} он провел над водой, отмывая туалеты и напиваясь при первой возможности{38}.

      Когда заканчивался алкоголь, он пил «Листерин»{39} или чистящее средство. 13 января 1984 года Чарли выпил бутылку и обратился в лазарет «Канопуса». «Я выпил какую-то отраву, – сказал он медику. – Я не очень хорошо себя чувствую». Это было уже третье его заявление о попытке суицида с тех пор, как он поступил на службу, и третий раз, когда он оказывался в психиатрическом отделении военно-морского госпиталя{40}. Однако, несмотря на все его имитации суицида, Чарли на самом деле не стремился себя убить; монахини в католической школе объяснили ему, что самоубийство – грех, а Чарли не хотел после смерти оказаться в чистилище{41}. Но он мог заставить себя заболеть, а это было по многим параметрам лучше. Все любят тебя сильнее, когда ты умираешь.

      Чарли еще восстанавливался{42} после попытки самоубийства в отделении интенсивной терапии, когда к нему пришла Мишель Томлинсон. Мишель была медсестрой в отделении телеметрии больницы Уоррена, другом Чарли и, как он надеялся, могла бы стать кем-то бóльшим для него. Он знал, что между ними есть взаимопонимание. Во время смены всегда наступали моменты, когда все пациенты проверены, а бумаги заполнены, и эти паузы Чарли и Мишель занимали беседами. Чарли считал, что они с Мишель очень похожи. Мишель тоже была в депрессии. Она ценила его. Их даже можно было бы назвать родственными душами.

      Мишель видела Чарли так, как он хотел бы, чтобы его видели. Она жалела его. Она видела его глубину и боль и отвечала на нее материнской заботой. Он был раненым птенцом. Мишель принялась его лечить своим вниманием. Именно она предложила, чтобы Чарли перевели в психиатрическую клинику Мюленберг в Бетлехеме, штат Пенсильвания. У Мишель были там знакомые, как она говорила. Это была хорошая идея. Чарли она понравилась. Он попросил о переводе, доехал туда на скорой и начал устраиваться. Мишель оказалась права.