Молния сверкнула еще несколько раз, осветив комнату голубым светом, и, попрощавшись звуками грома, дождь начал стихать.
До хунфора – общинного зала, где проводились церемонии вуду, – я дошел за несколько минут, по пути увязая по колено в мокром песке. К моему удивлению, Мари с Хосе уже устроились на нашей низкой скамейке у левой стены. Черные свечи вокруг перистиля горели ровным желтым пламенем, освещая сидящих на своих местах хунгана, мамбо и… Викторию в наброшенной на плечи белой накидке, которую она стягивала на груди руками, оставляя обнаженными огромный живот и голые ноги.
– Сегодня будет что-то странное, – шепнула мне Мари, когда я подошел и опустился рядом на скамейку. – Посмотри на бокора.
Я пристально оглядел помещение и с трудом заметил питекантропа, стоявшего в тени митана. Удивительно, но неандерталец, которого я всегда видел только в заношенных спортивных шортах, сейчас был одет в традиционное длинное черно-бежевое полосатое платье бубу и странный черный колпак, очень похожий на классическую шляпу-котелок. Щеки и лоб его были раскрашены черно-белыми полосами, напоминающими молнии. В полумраке казалось, что он, скрестив руки на груди, сверлит взглядом хунгана, который отвечал ему тем же, играя желваками на щеках.
В хунфор, опустив головы, вошли три барабанщика йоруба. За ними следовал хор, который на этот раз состоял только из четырех женщин. При их появлении в зале повисла тревожная гнетущая тишина.
Бокор вышел в центр и громко хлопнул в ладоши. Хунган медленно встал и традиционно обратился к Папе Легба. Однако по его тону было понятно, что делает он это безо всякого желания и словно по какому-то принуждению. Торопливо поцеловав столб, вышел наружу. За ним, поднявшись со своего места, проследовала мамбо, презрительно задрав подбородок.
Никого из унси сегодня не было.
Барабанщики начали слаженно отбивать ритм, на моей памяти еще не звучавший в этом зале. Бокор, выйдя в центр с чашей, принялся рисовать круг. Пытаясь разглядеть, что он там изображает, я пропустил момент, когда Виктория скинула накидку и, полностью обнаженная, появилась перед шаманом, спиной к барабанам и хору. Замерла, опустив голову и придерживая живот.
– Не понимаю… Что происходит? – обратился я к Мари, увидев, что та встала на скамью и напряженно вглядывается в центр зала.
Словно в чем-то убедившись, она снова уселась и повернула ко мне бледное лицо:
– Там, в круге, веве Барона Самди, – выдохнула она мне в ухо.
– Самди? Что это значит?
– Его еще называют Бароном Субботой, – пояснила Мари. – Он страж мира мертвых. И шляпа у бокора, как у него.
Все еще не понимая, я собрался расспросить ее подробнее, но в это мгновение зазвучал хор, затянувший литургию на йоруба. Неандерталец тем временем перерезал горло курице и замешивал муку с кровью в глиняной чаше.
Держа чашу в правой