Еще есть клей и бензин, сгодятся оба. Беру клей, подношу тюбик к носу, провожу толстую полоску между ноздрями и губой. С каждым вдохом сильнее ощущаю трупное зловоние преисподней, с каждым вдохом сильнее хочется вдыхать еще. Сейчас убиваю себя быстрее, эффективнее, но все равно недостаточно быстро и эффективно. Я наклоняюсь, сую нос почти в самый бензин и смотрю в лицо химического самоистребления. Это лицо – мой друг, мой враг, мой единственный выход. Я выбираю его.
Вдох, выдох, быстрее, еще быстрее, еще быстрее. Больше не чувствую ничего или же чувствую так сильно, что мой ум, мое тело не в состоянии эти чувства вместить. В этой зоне мне хорошо. Это то, чего я хочу, к чему стремлюсь, в чем нуждаюсь, здесь я провел последние несколько лет своей жизни.
Ощущаю холод, озноб, открываю глаза. В палате темно и тихо. Часы возле кровати Джона показывают шесть пятнадцать. Слышно, как Уоррен храпит. Сажусь, меня трясет, растираю тело. Руки покрылись гусиной кожей, волосы на затылке стоят дыбом, мне страшно. Я боюсь этого сна, этого утра, этого места, этих людей, боюсь жизни без наркотиков и алкоголя, боюсь себя, боюсь своих поступков, боюсь того, что готовит этот день, боюсь до усрачки, до полного отупения. Мне страшно, я один, еще совсем рано, все спят. Вылезаю из постели, иду в ванную, принимаю душ, вытираюсь, тут боль пронзает нутро, я падаю на колени, ползу к унитазу, блюю. Рвет сильней, чем обычно, и больнее. Рвота гуще, больше крови, больше сгустков. Каждый спазм выкручивает меня наизнанку, обжигает глотку, разрывает грудь, и мне кажется, что я задохнусь. В самом деле, такое чувство, будто я задыхаюсь, и мне этого даже хочется, потому что хотя бы все кончится. Я хочу, чтобы все кончилось.
Тошнота проходит, я сижу на полу, привалившись к унитазу. Чувства начинают оживать волнами, и слезы подступают к глазам. Все, что я помню, чем являюсь, что совершил, все вспыхивает у меня перед глазами. Мое прошлое, настоящее, будущее. Мои друзья, враги, друзья, ставшие врагами. Где я жил, что видел, что делал. Что испортил и разрушил.
Я начинаю плакать. Слезы катятся по лицу, тихие рыдания вырываются из груди. Не понимаю, что я тут делаю, не понимаю, почему я тут, не понимаю, как я до этого докатился. Пытаюсь найти ответы, но их нет как нет. Я затрахался искать ответы. Я вообще затрахался. Слезы текут сильнее, рыдания становятся громче, я сворачиваюсь на полу, как младенец, обнимаю себя. Обнимаю себя, вою, сейчас утро, я где-то в Миннесоте, не пил уже пять дней, не понимаю, что за херня творится со мной.
Слезы останавливаются, рыдания прекращаются, я сажусь и вытираю лицо. Слышны разговоры за дверью, я не хочу, чтобы меня застали в таком виде, поэтому встаю, делаю глубокий вдох, говорю себе, что все в порядке, и выхожу из ванной.
Захожу в палату. Уоррен с Джоном стоят возле кровати Ларри. Уоррен, заслышав, что я вхожу, смотрит на меня.
Ты не видел Ларри?
Нет.
И вещей его нет.
Я