– Ну что? – послышался над их головами голос Степаныча. – Она?
– Она. – Михаил встал, еще раз внимательно всмотрелся в лицо Спящей дамы. А ведь права Люся, что-то со статуей не то. И дело не только в глазах. Разворот головы, кажется, другой. И вытянутые руки не строго параллельны земле, как раньше. И в застывшей фигуре чудится то, чего и быть не может, – движение…
– Вижу, у тебя какие-то сомнения возникли. – Степаныч вплотную подошел к статуе, окинул внимательным взглядом от макушки до пяток. – Признаться, давненько я ее не видел, но и меня кое-что смущает.
– А если сравнить? – предложила рациональная Люся. – Ну, если сравнить статую со старыми фотографиями?
– А у тебя они есть? – в один голос спросили Михаил и Степаныч.
– Не помню, – дернула плечом Люся. – Надо у Петьки узнать. Это ж он у нас одно время с фотоаппаратом наперевес бегал, мечтал папарацци стать. Может, и сфоткал когда случайно…
– А мы иначе поступим. – Степаныч дернул себя за ус. – Когда графский дом было решено под клуб приспособить, я кое-какие архивные документы откопал. Не бог весть какое богатство, коли в хламе чердачном валялось, но помнится, были там эскизы и карандашные наброски.
– Чьи эскизы? – уточнил Михаил.
– Я не уверен, но думается мне, что самого Антонио Салидато.
– Это того самого, который ее сделал? – Михаил кивнул на статую.
– Не сделал, а сотворил! – поправил его Степаныч. – Это лодочную станцию или вот мастерскую можно сделать, а такую красоту можно только сотворить. Эх, жаль, неизвестно о нем ничего! Ведь, по всему видать, талантливый был скульптор.
– А Ангелы где? – вспомнил Михаил.
– Там, – завхоз махнул рукой в дальний угол, где стояло что-то накрытое брезентом. – Думал, с Дамой закончу, девочками займусь.
– Мы посмотрим? – Не дожидаясь разрешения, Михаил направился к статуям, потянул за край брезента.
Ангелы… Девочки лет двенадцати, похожие друг на друга как две капли воды и чем-то неуловимым – на Даму. Кудрявые головки запрокинуты к небу, ладошки сложены в молитвенном жесте, за спинами – бронзовые крылья.
– Мишка, тебе не кажется, что они плачут? – спросила Люся и осторожно погладила одну из статуй по щеке.
– Плачут, – за него ответил Степаныч. – Они же Ангелы скорби.
– А похожи на обыкновенных детей.
– Потому и похожи, что в память о детях были созданы. Что ж ты, Люся, историей совсем не интересуешься! – завхоз неодобрительно покачал головой. – Это же не простые ангелы, это Анастасия и Лизавета – дочери графа Полонского.
– Для дочек мог бы и повеселее скульптурки заказать, – хмыкнула Люся. – А то не статуи, а надгробия какие-то!
– Про надгробия это ты верно подметила. Ангелы эти должны были стоять на могилах девочек, но в последний