– Ну-ну, не нужно отчаиваться, – ладонь его внезапно стала горячей, вторую руку он положил ей на другое плечо, – но вы должны понять, что в стране сейчас сложная ситуация с жильем. Очень сложная!
Ксения растерялась, не зная, что делать. Побагровев от стыда, она вывернулась и вскочила на ноги. Ибрагимов ее не удерживал, обойдя стол, он вновь опустился в свое кресло и с ласковой улыбкой смотрел на стоявшую перед ним молодую женщину, а глаза-маслины матово блестели.
– Я… я пойду уже, – попятившись, она зацепилась каблуком за ковер и чуть не упала.
– У вас в институте сейчас, насколько я знаю, формируются дополнительные списки в кооператив, – задумчиво произнес он, словно разговаривая с самим собой.
Кипя от возмущения, Ксения повернулась и выскочила из кабинета.
«За кого, интересно, он меня принимает?»
На этот день у нее был оформлен отгул, но, тем не менее, она помчалась в институт, чтобы рассказать обо всем Маше Савиной. Было обеденное время, поэтому Маша, впустив ее к себе в кабинет, заперла дверь и включила электрический чайник. Сняв с плитки уже разогретую кастрюлю с мясным рагу, она вытащила из тумбочки глубокую тарелку и пакет с нарезанным хлебом, а потом спокойно спросила:
– Ну, как там у вас с Ибрагимовым? Поешь со мной?
– Не хочу, – угрюмо буркнула Ксения, – ты не представляешь, что за тип этот Ибрагимов! Такая сволочь! Знаешь, на что он намекал?!
Пока Маша ела рагу, Ксения сбивчиво описывала свой визит к секретарю горкома. Подруга молчала, чуть кивая головой, – говорить во время еды Маша не любила, потому что в детстве не раз слышала рассказ о родственнике, задохнувшемся из-за застрявшей в горле рыбьей кости. Прежде, чем ответить, она подобрала остатки соуса с тарелки корочкой хлеба, тщательно прожевала и проглотила.
– Ну, ты вообще! Извини, Ксюха, я не понимаю, у тебя что в голове? Мозги есть? Упускать такую возможность! Ты что, девочка невинная?
– Да ты что, Маша, для меня подобное и подумать дико! Я люблю Сережу, у нас сын.
– Ну и люби, – Маша налила себе чаю и, бросив в стакан два куска быстрорастворимого рафинада, поболтала в нем чайной ложкой, – люби, смотри, как все они задыхаются в одной комнате. Смотри, как Сережа пишет свою докторскую диссертацию на сломанном стуле в углу, как Андрюша делает уроки, сгорбившись на старом сундуке. Сама недавно кричала, что на все готова за квартиру.
– Ну, не на это же! – Ксения с достоинством вскинула голову.
– А на что? – утерев рот салфеткой, добродушно спросила Маша.
– Даже если бы я, как ты говоришь, ради своей семьи и пошла на что-то… на что-то такое, то моя семья все равно была бы разрушена, потому что я не смогла бы смотреть Сереже в лицо. И он бы меня тоже никогда не простил.
Разгорячившейся Ксении самой понравилось, как гладко и хорошо она это сказала, но Маша ничуть не была тронута, наоборот, губы ее чуть презрительно скривились.
– Ну,