Временщики бегут и мир дарят
Письмом, всечуждым золота и сурем,
И даже на примере вековом
Контактов человечества с Аидом,
Нельзя теперь хвалиться торжеством
Ученой достоверности и видом,
Хоть внешне соответствующим тьме
Библейской, о которой и горели
В злаченом багреце иль суреме
Скрижали, кои праведники зрели.
Простит ли мне читатель записной
Письма и рассуждений тривиальность,
Но в башне под опалою свечной
Одну внимал я мрачную сакральность
И видел, что с Фаустом нам вкушать
Лазурные и черные текстуры,
Дилеммы безответные решать
С химерами темниц и верхотуры.
В потире лишь осадок ветхих бурь,
Слезой обвитый, цветом ли чешуйным,
И мы узрим, как черную лазурь
Двуперстием пробьет кровавоструйным.
«Райски яблоки нам подавали …»
Райски яблоки нам подавали —
Пад гнилой и с резьбою шеста,
Царедворцы во лбы целовали,
Прожигая лобзаньем уста.
И черно ж целование это,
Возлетает одно воронье.
Заточило последнее лето
На тебя золотое копье.
Но когда мы излить захотели
Сокровенные слезы пред мглой,
Белоснежные чайки слетели
Ко хоругвям, побитым золой.
Что забыли псалмы и молитвы —
Грянет час вспоминальных речей,
Как прольем на двуострые бритвы
Кровь и слезы из мертвых очей.
Нисхождение в Аид
Мы конусы огней соединить
Пытались, но окончились мытарства,
Сквозь тени бледноогненная нить
Сочится за Аид во славу царства.
Иль сочиво днесь Паркам оборвать,
Гранатовую панну отревожить,
Здесь царствие – так станем пировать,
Начиние затравленное множить.
Нам демоны сугатные хлебы
Исщедно напасли, чтоб веселиться
Могли черноизбранники судьбы,
Пока в любого ангел не вселится.
Пеющих востречай, хмельной Аид,
Веди в свое подземное склепенье,
Доколе ж Кателинам аонид
Испытывать ангельское терпенье.
Мы долго премолчали, так вспоем
Сейчас хотя загробные пенаты,
Эмилия с Шарлоттою вдвоем
Пускай нас и влекут сквозь цветь-гранаты.
И ты, скиталец сумрачный Мельмот,
Я тень узнал твою, иль здесь ты плачешь,
Зерцальники в серебряный киот
Кладешь и слезы гнилостные прячешь.
А дале Босх загадочный молчит,
Над масляными красками колдует,
И Майринк глину красную точит,
На голема тлетворностию дует.
Горят весной подсвечные снега
И красят нощно, яко жемчугами,
Тяжелые двойные берега,
Вовек