Вода-то соленая, а вот приду с работы, так уж сделаю отвар тебе из виноградной лозы, вот уж тогда сама промою твое золотое руно. Уж заискрится, засветится, заиграет! Разве ж в городе можно промыть твои волосы, той водой, какую вы пьёте бедняги, бельё стираете, да и моетесь?
Она все говорила, говорила, как будто спешила, куда – то. Это все от того, чтоб не расплакаться, – знала Катюша. И она была благодарна ей, этой добрейшей из добрейших женщине; самой потерявшей сына, Женьку – в Афганистане, мужа в море – в путину.
А та, прямо на ходу раздевала девушку, будто она маленький ребенок, и сама все продолжала говорить. Проводив Катюшу в душ, она занесла ее поклажу в дом.
Ну, там уж чистота была, что тебе в церкви. Кровать, где всегда спала Катя, она никогда и никому не расстилала, хоть и немало гостей бывало у нее. Дети, внуки, племянники. Да места то хватало всем; дом, срубленный еще покойным супругом, мог вместить не один десяток гостей.
Она приготовила Катюше постель, накрыла на стол, укрыв все вышитым рушником. Вышла во двор, звать гостью. Ты донюшка мойся, ешь, да и спать, а я на плантацию. Ранние помидорки – то уж готовы, вот – вот начнут лопаться не дай Бог, так уж успевай, поворачивайся. А то же, в раз, станут некондиционными. В обед я приду: порося кормить, корову доить, да и тебя девонька надо начинать откармливать сразу, а то вон мяса, то на тебе видно совсем нет. Вода в море соленая, просолит тебя до костей и будешь ты, что твоя вобла.
Увидев, вышедшую из душа Катерину, она прижала ее к груди, чмокнула в обе щеки и быстро пошла со двора, покачивая бедрами. Оглянувшись, добавила: Спи, не волнуйся ни о чем, моих, еще ни кого нет, не приехали. Никто тебя не потревожит. Храни тебя господь, голубка моя!
Глава 7
Кэт уснула мгновенно. Во-первых: в автобусе не удалось даже подремать, плакал всю ночь ребенок. Когда ребенок плачет всю ночь, это не очень приятно. Она не против детей, она даже родителям обещала не менее троих внуков, двух мальчиков и девочку (девочкам намного тяжелее живется на этой грешной земле). И сама всегда жалела о том, что нет у неё ни брата, ни сестры. Это, наверное, так здорово, иметь родных братьев и сестёр! Она не знает этого чувства.
Во-вторых: было ужасно душно, из-за ребенка окно нельзя было открыть; она уже была большой девочкой и знала, что ребенок и открытое окно в транспорте, не совместимо. У ее некоторых подружек имелись уже свои карапузы, с которыми она с удовольствием любила возиться. Это еще одно средство, забыть свое страшное горе, хотя бы на какое-то время. Когда она нянчилась с детьми подруг, она как бы сама возвращалась в детство, а детство у нее было, только позавидовать. Ребенок огромной любви, ребенок желанный изо всех сил, ребенок, доставляющий родителям только радость. Они молились на нее, как на икону, но она выросла неизбалованной, доброй, отзывчивой на чужую проблему; внимательной,