Где-то на третий день после беспокойного разговора, приблизительно в четверг, около одиннадцати часов утра, снова раздался телефонный звонок. Семён Сергеевич пил чай. Он посмотрел на телефон – вызов был внешний, из города.
– Семён Варыгин. Добрый день, – воспроизвёл он приветствие на автомате.
– Здравствуйте, Семён Сергеевич, – раздался бодрый и оживлённый голос.
– Здравствуйте! – так же бодро отозвался Семён Сергеевич.
– Это Евгений, мы разговаривали с вами в понедельник. Я по поводу лавочки на улице Фролова. Вам удалось разобраться?
Семёна Сергеевича даже немного дёрнуло от неожиданности и звонка назойливого Евгения с улицы Фролова. Он уже и забыл про тот ненормальный разговор и всю эту ерунду про ненужную скамейку.
– Да, Евгений. Э-э… Информацию мы проверили. Э-м… и никаких проблем не выявили.
– Ну как же так! – резко возбуждаясь, возмутился Евгений. – Я всю неделю внимательно наблюдал. Очень внимательно. Никто так и не присел на эту вашу лавочку.
Семён Сергеевич нахмурился и свободной рукой схватился за лоб. Он почувствовал свои горячие пальцы, которыми он трогал кружку с только что приготовленным чаем. Он даже закрыл глаза, понимая, что начинается очередная длинная эпопея с местным, но очень бдительным сумасшедшим. К сожалению, такие иногда попадались. Редко, конечно, но обычно по весне. Однажды был выловлен злостный хулиган, который вначале просто названивал во все инстанции и требовал тщательно мести улицы и мыть их непременно немецким шампунем. А затем и сам был пойман с поличным участковым за поджигание тополиного пуха, который имел природное свойство неосторожно скапливался в небольшие валуны на дорогах возле бордюров. Поджигатель и борец за чистоту с немецким акцентом был активен до такой степени, что чуть не спалил детскую деревянную площадку, но, благо, его вовремя изловили. Потом завелся ещё один ненормальный, который по ночам обливал красной краской только чёрные автомобили, аккуратно и невинно припаркованные во дворах. И были ещё другие случаи и отдельные мелкие эпизоды, где поведение местных граждан, мягко говоря, сильно отличалось от общественной нормы и было предметом практического изучения в психиатрии.
– Так позвольте узнать, вы каким же образом