Я, улыбаясь, смотрел, как она хлопочет, расставляя и раскладывая банки и свертки по полочкам.
– Можно подумать, что вы решили, будто я собираюсь провести в больнице почти всю свою жизнь. – улыбаясь заметил я.
Зоя Владимировна улыбнулась мне и выпрямилась.
– Как-то ты странно стал разговаривать со мной, сынок. – сказала она. – Раньше ты никогда не называл меня на «вы».
– Это у меня случайно вырвалось, мама, – вынужден был соврать я. – Лучше скажи, не узнала ли ты что-нибудь нового о Ведунове?
– Узнала, Андрюша. – ответила она. Оказывается он живет в новой девятиэтажке возле «Умки». Я даже сходила туда, только дверь была закрыта, наверное, никого дома не было, все на работе.
Я покачал головой.
– Вряд ли он сейчас ходит на работу, мама. Он сейчас в отпуске и скоро должен улететь на материк.
– Хорошо, Андрей, я только немного побуду у тебя, я потом еще раз схожу. Ты лучше попробуй вот этого. Твои любимые, горяченькие еще.
И она выложила на тарелку только недавно приготовленные, исходящие паром пельмени.
Я невольно улыбнулся и проглотил слюну.
– Спасибо, мама. – сказал я.
Но едва я сделал попытку подняться, как она метнулась ко мне с встревоженным выражением лица.
– Нет, нет, сынок! Только не поднимайся, лежи. Я сама покормлю тебя.
– Ну что вы,… то есть ты, мама. Я достаточно взрослый человек, чтобы есть самостоятельно.
Лицо ее все больше становилось тревожным.
– Врачи не советуют тебе пока подниматься, сынок! Не упрямься, позволь мне покормить тебя.
Она была так обеспокоена и так горячо настаивала на своем, что я был вынужден отступить, не уставая удивляться про себя силе материнской любви, владеющей этой женщиной. Она поддерживала мою голову левой рукой, ложкой подавая мне один пельмень за другим, пока я не насытился. Серые глаза Зои Владимировны при этом светились такой лаской и такой всепоглощающей любовью, что временами становилось нестерпимо стыдно за свой невольный обман. Я впервые задумался о том времени, что с нею станет, когда мне придется покинуть тело ее сына. Сможет ли она пережить такой удар и не сломаться?
Положение в каком я оказался с каждым прошедшим часом нравилось мне все меньше и меньше, но пока я ничего не мог придумать.
Ты представляешь себе, Юрка, что она будет испытывать, когда ты покинешь тело мальчика и вернешься в свое? Так попробуй представить себе, бесчувственный чурбан, ведь она считает тебя своим чудесным образом воскресшим сыном! Разве ты не слышал вчера ночью, как она неумело, по своему молилась богу и благодарила его за твое спасение?! Ты ищешь своего двойника, чтобы вернуться в ваше общее тело, снова окунуться в свои семейные заботы. Я понимаю, ты любишь своих детишек, любишь или любил свою жену. Сегодня ночью тебе приснилась дочка. Способен ли ты представить себе то