Только к вечеру мы подъехали к посёлку Красная Слобода и остановились в его северной части. Машины ушли, а нам был дан приказ сделать укрытия от налёта вражеской авиации. Территория покрыта сплошь густым кустарником высотой в два человеческих роста, и оказалось, что земля под ними изрыта проходами, землянками и блиндажами. Нам ничего не оставалось делать, как приспособить всё это под свои нужды и расчистить разрушенное. Стало всем очевидно, что место это предназначалось для ожидания воинскими подразделениями своей очереди для переброски через Волгу в Сталинград.
Здесь отчётливо слышна орудийная канонада и мощные разрывы мин и бомб. Звуки войны не прекращались ни на минуту. Этот кромешный ад я уже слышал там, под Москвой, но там он был менее жесток и напорист. Здесь слышалась какая-то угрожающая озлобленность и нетерпеливость противника. Мне почему-то показалось, что противник надорвался и сражается на выдохе из последних сил. Это я так думал, глядя на клубы чёрного зловещего дыма над городом имени отца народов.
Я ощутимо чувствовал, что стою я здесь, у края потока ливневого огненного дождя, и стоит сделать всего один-единственный шаг – и я окажусь в этой лавине и заживо сгорю в одно мгновенье. Я ощущал даже жар на открытых участках своего тела. Но это не ливень огненного дождя, так как у меня не было представления всего этого ада, а ливень смерти, который вымочит тебя твоей же кровью и превратит в пепел. И он был там, в Сталинграде!
Весь западный берег содрогался, как от землетрясения, а Волга рябила. У нас создавалось впечатление, что на том берегу бушует сильная гроза и отблески молний отсвечивают причудливыми фейерверками рвущихся снарядов, лентами трассирующих пуль. Временами сплошной гул напоминал удаляющийся гром с одного края города в другой и обратно, меняя свою полярность по мановению чьей-то злой воли.
Ночное небо зловеще отражалось на водной глади реки огромным чёрным шлейфом дыма, подсвеченного огненно-бардовыми языками пламени, вырывающегося, будто из земного чрева. Эта страшная туча всё время: и днём, и ночью – висела над городом, как знамение бед и неисчислимых жертв неутолимого дьявола.
Нам она казалась исчадием ада, в глубинах которого варилось варево – всё собранное за поколения зло, свершённое неразумным человечеством. Края этого чёрного смрада лохматились и местами просвечивались, создавая невиданные образы неземных монстров, постоянно меняющих свои страшные маски и образные гримасы. Снизу, возле земли, эта клубящаяся дымка освещалась огнём горящей нефти и казалась, если присмотреться, инопланетными пришельцами, более страшными, готовыми наброситься и проглотить всё живое вместе с их постройками и заботами. Сам город ощетинился, продолжая предсмертную агонию перед полным разрушением с катастрофическими последствиями.
Всю эту какофонию ночи непрерывно резали светящиеся многоцветные линии. Лучи бегающих