Тебя поглотит, заберет и сожжет,
Во вне сквозь тебя прорываясь.
Раскрывшись в тебе – оно через тебя,
Тобой безраздельно владея,
Рождается в мир, своих требуя прав,
Всегда их добиться умея.
Ты в жертву приносишь себя целиком
Тому, что раскрылось и льется
Как будто бурлящий, бескрайний поток,
Ты просто ему отдаешься,
В слова облекаешь несущийся вихрь
Из мыслей, прозрений, признаний,
Из чувств и смыслов, таящихся в них,
Из страхов, молитв, упований,
Молчавших, но будто решившихся вдруг
Сказать про себя неприкрыто…
Вертит тебя этот пылающий круг,
Как смерч по долине забытой —
И вьется, и льется, куда-то несет…
Во власть его отданный рабски,
Рождаешь ты строки… Их дерзкий полет —
Подобный и муке, и ласке,
И чуду, и аду, и жертве живой —
По сути своей безразличен
К тому, чтоб на гранках застыло строфой
Пришедшее тайно и свыше.
Ты пишешь, влекомый желаньем одним —
Сказать то, что требует властно
Быть сказанным в слове, стать в слове живым,
Навечно в нем жить оставаться.
Есть святость в желании этом сказать
Про то, что никак ты не сможешь
В себе утаить, задушить, умолчать,
Ведь спалишь себя этим, сгложешь.
Ведь то, что тебя побуждает сказать,
В тебе погребенным оставшись,
Не сказанным став, начинает сжигать,
Грозит погубить, разорвавши.
Ты пишешь, стремясь до конца исчерпать
И выразить то, что предела
Как будто не знает. Не выйдет в печать?
Какое ж до этого дело?!
Когда б не писал ты – но пишешь затем,
Чтоб выразить ясно и честно
В вопросах и муках рожденный ответ,
И мыслей бурлящую бездну.
Пускай не «печатный» ты вовсе поэт —
Своим «не печати» протестом,
Как будто даешь перед миром обет:
Остаться правдивым и честным.
Совсем не молчания это обет!
В «молчании» этом печатном,
Такие ключи раскрываешь в себе,
Такую стихов своих правду,
Такие источники строчек своих,
Что молишь – «заткнул бы хоть кто-то!»,
Но пишешь взахлеб, расстворяешься в них,
И льешь их бескрайним потоком.
Лишь правда – для строк неизбывный исток,
Лишь ей строчки дышат и живы,
Она их рождает бурлящий поток,
Он в тех иссыхает, кто лживы.
Родят