И думать поменьше, и что-то «ловить»,
И жизнь просмотреть, как кино.
И жить нас так учат, всегда объяснят —
От века и все так живут,
И те, кто сомнения сеют – зазря
С пути нас сбивают и лгут.
И жизнь для кайфа, успеха дана,
Для счастья, инстинктов, страстей.
И будто бы мыльная сага длинна,
А смерть… так не думай о ней…
И так мы живем – все ты мне говоришь,
И все лишь на этом стоит,
И не достучишься, и не раздробишь
Забвения крепкий гранит…
О нет, старый друг, ты не прав, ты не прав!
Я часто в глазах нахожу
Поверх наслаждений, безумных забав —
Тоски и отчаянья тьму,
И часто я вижу во взгляде слепых,
Что очень уж тонко бельмо.
И мысли ли, слова ли свет поверни —
И просто иссохнет оно.
И часто душою я тех узнаю,
Кто прячет вопросы в себе,
Готовы проснуться и попросту ждут,
Чтоб к ним обратились извне.
Увы, в нашем мире, прогнившем дотла,
Опоры вовне не найти,
И неразделенная, стонет душа,
И трусость сбивает с пути.
И тот, кто умом и судьбою лишь ждет
Будящий услышать призыв,
Не слышит, и тьмой поглощенный живет
В бетонных стенах немоты.
Так кто же тут трус? Кто боится сказать,
В трагичном признаться себе?
Кто слова не слышит, не смеет решать,
Порывы губя в немоте?
Быть может, что больший здесь грешник и трус,
Кто видя забвенья гранит,
Бессильным, напрасным речения труд
Считает, и просто молчит.
Крушенье, обломки… зачем, для чего?
Но бездну познав пустоты,
Мы вдруг открываем – творить нам дано,
Любовью воспрянуть из мглы.
Проснувшись однажды, осмелившись «знать»,
Мы ад пустоты познаем,
Привычную жизнь вдруг начнем отвергать,
Не можем уж жить, как живем,
И муторно станет нам вдруг от того,
Чем годы мы жили впотьмах,
И то, за чем гнались в забвенье своем
Предстанет как глупость и прах,
И вдруг тосковать начинает душа,
Отчаянно, будто на смерть,
И то отрицать, чем ты жил не спеша
Безумное множество лет.
Привычное станет как ад, а за ним —
Незнание, мрак, пустота.
Как жил – жить не можешь, но что изменить,
Чтоб жизнь была смыслом полна?
Путь разума горек, но только на нем
Как чудо дано нам