Уроки без перемен. Книга жизни. Игорь Карпусь

дом, избу малую, баню, телегу, лошадь Воронко, 5 коров и две головы мелкого скота6. Интересно, что из всех пайщиков только Кутузов держал свинью; в сибирском селе особенно ценились и преобладали коровы. Общая стоимость имущества составляла 500 рублей, и наряду с А. Клевакиным дед числился самым зажиточным артельщиком. У остальных стоимость имущества колебалась от 200 до 450 рублей. Это были однолошадные середняки, хозяйства которых обслуживались личным трудом. Крестьяне, не имевшие лошадей, выбыли, и 11 членов ТОЗа располагали имуществом на сумму 3650 рублей, в среднем 332 рубля на двор. Размер небольшой, если учесть многодетный состав большинства семей. Нужда толкала крутинских мужиков к сложению своих сил и средств.

      Правление «Батрака» заседало обычно в доме деда: Иван Сугатов, Красиков, Николай Праздничков, родственник Александр Борисов. У пышущей печки-голландки, сложенной хозяином, прихлёбывали чай и обсуждали хозяйственные заботы. Последнее слово оставалось за председателем – он всегда избегал поспешных необдуманных предложений.

      Крушение

      Дед не успел укрепиться на новом поприще: насильственная коллективизация смела его успешные начинания. Весной 1929г. тозовцев заставили вступить в колхоз и обобществили их имущество. Кутузов подчинился и отвел угрозу раскулачивания от семьи, но его независимый нрав проявился в полную силу. Он пришел в райком партии и со словами: «Не за это мы воевали», – сдал партбилет. Мне понятно: мой дед, как один из вдумчивых и совестливых тружеников, пережил глубокую личную драму – крушение веры в справедливую народную власть. На его глазах его родная партия организовала избиение и ликвидацию лучшей части сибирского крестьянства – с этим он смириться не мог.

      В районе разворачивалось колхозное строительство, и поступок деда временно оставили без последствий: понадобился его огромный хозяйственный и организаторский опыт. Петра Андреевича назначили десятником в Крутинский райземотдел, и за несколько лет он построил в селах и деревнях десятки амбаров, складов, мастерских, коровников. Открыли первую МТС и снова обратились к Кутузову, поставили мастером по ремонту сельхозтехники.

      Гром грянул в 1934 году. В один из ноябрьских дней дед пошёл в контору МТС и домой не вернулся. Никто из местных не знал, куда он пропал, только догадывались: должно быть, поплатился за смелый язык. Бабушка была в смятении; у неё на руках осталось двое малолеток, а старшие дети учились в городе. Она немедленно отправила письмо в Омск и вызвала Наталью домой. В то время студенты строительного техникума работали в совхозе на уборочной и получали в сутки по 600 граммов овсяного хлеба с миской похлёбки. 1 декабря в совхоз прислали машину и повезли молодежь на траурный митинг. Так мать узнала сразу две печальные новости: об убийстве Кирова и аресте отца. Она жила в общежитии на Тобольской, рядом с городской