Дед свято верил в Ленина и Советскую власть – «самую правильную для трудового народа». В горнице висел на видном месте большой портрет Ильича в добротной самодельной раме, а под ним – альбом вождей Октябрьской революции. Отец часто листал альбом и объяснял детям: «Это Лев Давидович Троцкий, а это – Анатолий Васильевич Луначарский…» Нередко он устраивал экзамен, и мать, как правило, безошибочно называла имена на портретах. Прямой и бесстрашный, Петр Андреевич болезненно воспринимал любые злоупотребления, чванство, произвол местных коммунистов и открыто их критиковал, а на партийных собраниях при исполнении «Интернационала» вызывающе пел: «Кто был ничем, тот стал никем».
Дед был художественно одаренная и деятельная натура. В первые послевоенные годы он организовал драматический кружок и объединил голосистых сельчан в народный хор. Однажды Пётр Андреевич привёл в хор 17-летнего Костю Борисова, любимого племянника, и наказал ему: «Слушай старших и подстраивайся». По примеру деда и другие родители стали водить в хор своих детей. Клуба ещё не было, и спевки, репетиции проходили в каменном особняке бывшего магазина купцов Вольф. Пели старинные и революционные песни, играли пьесы Островского и водевили Чехова. Как-то раз в горницу набилось столько народу, что затрещали и просели половицы. То-то было смеху, когда взрослые и дети бросились врассыпную Бабушка тоже не чуралась общественной жизни села: постоянно выполняла поручения женсовета, была народным заседателем в суде.
Пожилые крутинцы вспоминали, что Кутузовы охотно помогали вдовам, многодетным и бедным семьям: бабушка делилась домашними припасами и сажала за стол рядом со своими чужих ребятишек; дед пахал огороды, точил косы, подшивал пимы… Заядлый рыбак и охотник, он часть добычи всегда отдавал соседям. Из грибов особенно ценил грузди и знал укромные лесные места, где они водились в изобилии. Дед никогда не повышал голоса, не впадал в гнев, не раздавал пустых обещаний. Посмотрит выжидательно строгим взглядом, и горлохват, бездельник, пьяница прикусит язык, отведет глаза и примется поправлять испорченную работу. Степенностью, немногословием, скрытой внутренней силой дед заметно выделялся среди земляков и пользовался у них непререкаемым авторитетом.