Слизывая остатки пасты с ложки, Ирма что-то недовольно промычала. Она не любила, когда её отрывали от трапезы, и вообще не любила, когда её тормошили. Женщина вздохнула, немного покопалась на кухне, отняла у дочери планшет и уселась смотреть мелодрамы.
***
Наконец, шум и суета дня утихли. Алика с благодарностью встретила первые минуты сокровенной тишины. Теперь у неё было своё пространство, несмотря на то, что в другом конце комнаты Ирма светила в потолок телефоном. Но это были пустяки. Тот, кто делит комнату с братом и сестрой, привык не обращать внимания на такие мелочи. Но сейчас не об этом…
Там, за окном, над мусорным баком, на тёмно-синем полотне ночного неба горели настоящие звёзды. Они были так далеки от Пустовалова, дефилирующего в трусах, от тараканов, купающихся в молоке, от спёртого запаха тухлятины, разливающегося по подъезду серого многоэтажного дома. Алике пришли на ум случайные строки:
«Лишь меньшинство сияньем звёзд
Наделено небесной властью,
Лишь меньшинство живёт всерьёз».
«Может, повезёт в следующей жизни?» – подумала она и улыбнулась.
Это был оптимизм затравленной души – тот единственный оптимизм, который у неё остался.
«Должна же быть хоть какая-то справедливость, – подумала девушка и, крепко зажмурившись, вскинула голову и прошептала, как заклинание: – Должна быть, должна быть, должна».
Она перевела взгляд на лежащую Ирму. Вдруг та слышала её нездоровое бормотание и теперь думает, что её сестра совсем спятила?
Но нет, Ирма спала, спала как убитая. Пролистав несколько десятков мемов, она быстро провалилась в крепкий здоровый сон и только изредка сладко посапывала, как посапывают счастливые или недалёкие люди.
Из соседней комнаты доносился неровный храп Пустовалова. Мать спала тихо и только иногда, пробуждаясь от всеобъемлющего храпа своего избранника, ёрзала, но тут же засыпала.
А вот Алике не спалось. Эмоции, не выраженные словами, рвались наружу. Она бы заплакала, но она поклялась не плакать ещё в раннем подростковом возрасте. А если Алика поклялась, значит, она уже ни за что не заплачет. Вместо этого она медленно сползла с подоконника и рухнула на кровать. Пружинки равнодушно подпрыгнули (да-да, равнодушно – именно так это тогда почувствовала девушка).
Руки нашарили в полутьме старую подушку, впитавшую запах своей хозяйки. Но Алика и не думала спать, нет. Она уткнулась в неё лицом и затихла. Не прошло и минуты, как раздался крик.
Перепуганная мать, пробудившаяся от глубокого сна Ирма, вскочивший, будто после ночного кошмара, Пустовалов – все они, будто по команде, раскрыли глаза.
Она не собиралась кричать так громко, крик вырвался сам, не согласуясь с волей. Затаённые чувства, пусть даже запрятанные очень глубоко, рано или поздно вырвутся наружу, извергнутся, как магма из вулкана.
– А?!