Клиника, старинный особнячок, выделялся из общего ряда старых зданий свежей реставрацией и нарядностью. Полукруглые ступеньки, ажурные перильца, разноцветные петуньи в больших вазонах и в подвесных кашпо под вывеской «Медикал-бьюти», на английском и на русском.
О, солидное место! В прошлый раз я внутрь не заходила, мы с Филей встретились у входа. Большой холл с рядами колонн, с черным полом, сверкающим, как будто на нем разлита вода, показался мне в первые мгновения совершенно безлюдным. Похоже на подводный дворец, а множество длинных, переливающихся огнями светильников, спускающихся сверху, дополняли это ощущение. Навстречу мне разлетелась тоненькая девушка с бейджиком, приколотым к белоснежной блузке.
– Что бы вы хотели? Чем я могу вам помочь?
Оказывается, тут полным-полно народу: и стойка администрации есть, и дверей по сторонам зала множество, и посетителей не один десяток.
– Мне… К Фелиции…
Девушка, красивая, как морская царевна, ничему не удивляясь, кивнула головой, показала рукой направо и пошла рядом, сопровождая. Как она умудрялась стремительно перемещаться на таких невероятных каблуках – загадка. Я в своих тапочках едва поспевала за ней, невольно скашивая глаза на пол, где в сверкающей черноте двигался за нами отраженный свет люстр. Царевна-поводырь взлетела на несколько ступенек вверх и еще раз взмахнула изящной ручкой:
– Пожалуйста, вот приемная психолога! Всего наилучшего!
И ускользнула дальше управлять своим царством. В нише, образованной колоннами, обнаружилась дверь с табличкой, опять-таки на двух языках, где было написано «Фелиция Ланцова, психолог», а рядом с дверью, друг напротив друга, два мягких диванчика, обитых светлой кожей. Я присела, и тут только заметила, что соседний диван не пустует. Этот блестящий, полупрозрачный пол так отвлекал внимание, что я сначала разглядела чьи-то ноги в стильно-рваных джинсах, а уже потом, подняв глаза, увидела, что напротив меня сидит какой-то молодой человек и, что самое странное, смотрит не отрываясь и не мигая. От неожиданности я тоже уставилась на него. Первое, что бросилось мне в глаза, были его брови – они поднимались вверх, как у Мефистофеля в опере «Фауст». Глаза то ли темные, то ли зрачки расширены, лицо узкое, удлиненное, нос крупный, тяжелый, губы словно накачаны. Опомнившись, я опустила глаза, но мысленно продолжала его видеть, как бы вдогонку рассматривая остальные детали – вьющиеся волосы, загорелая кожа на лице; нет, наверное, весь загорелый, шея тоже смуглая и в дыре на колене просвечивает загар. Отчего-то мне стало жарко, щеки мои предательски запылали.