– Дореволюционная? Копия?
– Нет, едва ли… Точно нет! Написана на куске фанеры, на обратной стороне еле можно прочесть: «Чаеразвесочная фабрика, 1944». Хорошо помню, сколько раз я туда заглядывала.
– Только одно и можно заключить, что не пытались выдать подделку за оригинал… Что ж, и на этом… Медичи? После того, как времена Ренессанса закончились, Медичи как-то измельчали, я даже сразу и не вспомню никого, кто как-то себя проявил… А где сам подлинник, ты не интересовалась? В Эрмитаже не встречала?
– Нет, он не в Эрмитаже, я его долго в интернете разыскивала. Писал голландский художник, Сюстерманс, кажется.
– Хм, странно, не ожидала… Ты с отцом давно общалась?
– Сто лет не виделись. На новый год перезванивались, а больше… Он приезжал в Петербург года три назад, а может… Не помню! Но я постараюсь увидеться и расспросить обо всем, мне самой интересно.
– Уж постарайся! Вот не ожидала… Я-то про Павла собиралась услышать…
Марьяна замолчала, словно устав от разговора. Плечи ее поникли, она замерла, как будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. Кажется, я ее утомила. Всего пару месяцев мы не виделись, а как стал сказываться ее возраст, раньше я этого не замечала. Надо поскорее уходить, но не молчать же при этом!
– А… почему эта история с девушкой, как ее… Ираида? – осторожно спросила я, развернув колени в сторону прихожей.
Марьяна ответила не сразу, и, когда она заговорила, глаза ее словно блуждали, но начав, разговорилась, взгляд постепенно прояснился и лицо порозовело:
– Делать Павла главным героем повествования я и не собиралась… Не по чину, так сказать, влезать мне, пусть и задним числом, в жизнь коронованных особ… Хотелось написать про Кутайсова, ближайшего друга и поверенного в тайнах. Екатерина II как-то подарила сыну пленного турчонка – по нашим временам дикость, а тогда… Но в общем все обошлось хорошо. Мальчишки вместе выросли, вместе учились – Марьяна заметно приободрилась, заговорила живее – турчонок, окрестили его Иваном Павловичем, учился даже лучше своего друга – хозяина. Кстати, отчество «Павлович» он получил оттого, что его крестным записан сам Павел. Павел, между прочим, имел недурные способности к точным наукам, об этом многие вспоминают. Кстати, ты как Кутайсова представляешь? Внешне?
Я замялась, силясь припомнить, как его описывает Марьяна, но на мое счастье она сама продолжила:
– Помнишь фильм «Крепостная актриса»? Старый, музыкальный. Экранизация какой-то оперетты. И там Леонов играет графа Кутайсова. Замечательно играет! Такой он у него весь мерзкий, сластолюбивый, недалекий: «Я брадобрей царский! Я самого государя брил!» – за точность не ручаюсь, но реальный Кутайсов выглядел совершенно иначе, уж хотя бы потому, что был восточных кровей.
– Так это он? Кутайсов? А почему брадобрей?..
– Было и такое – Марьяна степенно кивнула. –