Олег подходит почти вплотную к стеклу и встает напротив нее. Она впервые видит его так близко. Кожа лица – загорелая, чистая, гладкая. Лена жадно смотрит: тонкая паутинка морщин у глаз, – а он совсем не мальчишка, – губы узкие, темно-красные, четко вырезанные, крупные надбровные дуги, и брови темные, красивые, соболиные…
Олег в упор разглядывает ее своими черными большими глазами, лицо его ничего не выражает, Лена решается заговорить.
«Вы – мне – нравитесь». Лена, задыхаясь, и – стараясь улыбаться при этом, выговаривает с расстановкой, как для глухого, умеющего читать по губам. Он и смотрит на её губы. Но он смотрит спокойно; глаза – как омуты с черной водой, потом шевелит губами, тоже что-то говорит: «…вает», – «бывает», разбирает она его голос, смазанный стеклом оранжереи. «А я вам?» – кажется, он ее не понял, или не слышит: «…ышь… не надо». Лицо совсем без выражения. «Надо. Я хочу… эээ, быть с вами», – она осмелела, и даже не успела испугаться своей смелости. Положила ладонь на стекло, на уровне его лица, – теплое, скользнула на шаг ближе, его глаза сверкнули, когда она встала почти вплотную к стеклу оранжереи. Только стекло их разделяет.
А он не слишком высокого роста. Уперся взглядом в ее грудь. Потом отвел свои большие глаза, повернул голову направо, потом – налево. Смотрит по сторонам, как будто ищет кого-то. Или боится?
Он прячет глаза, отступает, поворачивается и уходит в сторону дома. Лена отворачивается от стекла, опускается на колени на пластик и долго смотрит на зеленые заросли папоротников с яркими пятнами бутонов роз. Потом замечает отцветшие цветки и начинает машинально ощипывать их. Постепенно увлекается – надо сейчас заняться чем-нибудь, а то будет совсем худо.
Через полчаса она выпрямляется, и смотрит на часы: шесть, время финиша. Снимает резиновые перчатки, бандану, встряхивает длинными локонами, собирает инструмент в корзину и направляется в сторону кухни. Входит в полумрак тамбура…
…и первое, что она видит – Олега, сидящего, свесив ноги, на садовом столе! Он курит.
Лена роняет корзину (инструмент громко лязгает), и таращится на внезапного визитера как на привидение. Не обращая внимания на рассыпавшиеся лопаточки и цапки, Олег метким щелчком отправляет окурок в садовую раковину в углу, легко спрыгивает со стола, смотрит на Лену и просто говорит:
– Ты что такое задумала-то?
Лена подходит к нему поближе – какой он огромный! – и заглядывает ему в лицо – такое спокойное и вид слегка отсутствующий. Сердце снова заходится в бешеном ритме, Лену бросает в жар; и она не знает, что делать, и – ой, он такой красивый вблизи, глазищи какие бархатные… И он дрожит! Дрожит. Мелкая дрожь, как от озноба, вдруг