Алексея обняла невидимая рука и потянула к правому борту. Одновременно с этим раскачивающиеся под потолком на воздуховоде гофрированные шланги вдруг прилипли к борту. Автомат, который висел на левом плече Алексея, стал приподниматься, а ремень пополз с плеча. Какая-то зеленая круглая крышка с резьбой прогремела по рифленому полу и с глухим щелчком, словно к магниту, прилипла к броне. Ремни на подсумках для гранат, на бочке с питьевой водой зашевелились в ту же сторону. В сборнике для стреляных гильз забряцало, он выгнулся почти под девяносто градусов, словно БТР перевернулся на бок.
– Что за фигня? – Алексей левой рукой поймал сползающий автомат, правой подцепил ремень.
– Газуй! – заорал Гриф, ощущая воздействие аномалии.
Наемник вывернул колеса вправо и надавил на педаль акселератора. Двигатель взвыл, БТР как будто присел, а затем рывком вырвался из липких лап гравианомалии.
– Итить вашу на колбасу, – в сердцах выругался Гриф. – Стой, Пистон!
Наемник проехал еще метров десять, прежде чем остановился. Все качнулись одновременно вперед-назад, словно на них – картонных, дунул кто-то. Пистон поставил рычаг в нейтральное положение, дернул ручник. Ява тем временем цеплялся и карабкался по салону, с вытаращенными глазами пер к командирскому отделению.
– В этой консервной банке, – раздраженно говорил Гриф, поднимаясь с сиденья, – я ни черта не чувствую. – Сделаем так. Я выберусь наружу и буду говорить куда ехать. Ты, Пистон, не газуй и слушай внимательно. Делай как скажу, – сталкер внимательно и как-то с ударением посмотрел на наемника. Тот отвел глаза, пробурчал: «Лады». – Вот, – продолжил Гриф уже с меньшим нажимом, – ты, Ява, будь поблизости, – многозначительно посмотрел на парня, так многозначительно, что смысл этого взгляда стал ясен и наемнику. Тот фыркнул и отвернулся. Грифу, впрочем, его вдохи-выдохи были абсолютно безразличны.
– Детектор возьми, – сказал Алексей, чтобы прекратить затянувшееся неловкое молчание.
– Как-нибудь так справлюсь, – с этими словами Гриф повернул рычаг, откинул крышку люка, высунулся по грудь, осмотрелся, затем выбрался наружу, сел возле люка. Брюки сразу промокли. Дождь все еще моросил. Сталкер уселся на край, возле башни, ноги пристроил на поручни, левой рукой крепко ухватился за распахнутую крышку люка, правой придерживал на коленях автоматическую винтовку.
Свист турбины, рокот дизеля и шорох дождя забивали все звуки. Глаза, конечно, играли роль, но только там, куда светили фары. По бокам, с кормы, царили темнота и неопределенность. По большей части сталкер полагался на свои способности и надеялся почувствовать невидимое до того, как оно возникнет.
Гриф время от времени оборачивался назад, ожидая увидеть в темноте огоньки далеких фар. Но ничего подобного не наблюдал. Он понимал, даже если махновцы и поставили на ход «батон», вряд ли рискнут