– Ява, закрой глаза, – предупредил Гриф, вытянул руку и в стороне, чтобы осколки не попали на парня, коротким ударом разбил колбу о железный потолок.
В кромешной темноте, на ощупь, соблюдая крайнюю осторожность, Гриф нащупал электроды, убедился, что нить накаливания порвалась, после чего попал цоколем в патрон. За штенгель, не касаясь «усов», вкрутил лампу. Затем указательным пальцем осторожно поискал электрод. Ему повезло, попался нулевой.
– Будем надеяться, что УЗО сработает, – прошептал Гриф, согнул тонкую проволочку, замыкая тем самым электрод на «массу». Он докручивал первый шуруп, прикрепляя плафон к основанию, когда за дверью послышались суета и громкие голоса. Гриф не стал его затягивать и быстро на два оборота наживил второй.
– Спускай, – прошептал Гриф. На трясущихся ногах, со сдавленным стоном Алексей опустился на корточки. Гриф слез с него, шагнул к двери.
– К стене встань, – распорядился он и заколотил берцем в дверь. – Эй, Малой, это у нас здесь что-то коротнуло. Иди проверь.
Гриф увидел, как под дверью вспыхнула полоска света, через секунду погасла. Еще дважды повторялись попытки запитать базу. Затем раздался громкий голос:
– Это в карцере замкнуло! – оповещал Малой. – Сюда, Калина, иди!
Через минуту лязгнул засов, распахнулась дверь, и в карцер вошли двое. Яркий луч света резанул по глазам.
– Где искрило? – потребовал ответа писклявый голос из-за пучка света. И сразу же добавил: – Быро к стене прижался.
– Там, – Гриф зажмурился и указал на потолок, отступил к стене. Луч перескочил на плафон. Калина, худой, гнутый в спине парень лет двадцати пяти, с противной прыщавой физиономией под нечесаными лохмами, в сложившейся ситуации чувствовал себя, как никогда, нужным, из-за чего борзота перла наружу крупным фаршем. Он вышел на середину карцера, несколько секунд рассматривал плафон, затем обернулся и сказал темному силуэту в дверях:
– Дай сюда стремянку, Малой.
Из коридора слышались голоса и беготня.
– Эй, Толян! – крикнул Калина в темноту. – Не включай! Я в плафон полез!
– Услышал! – донесся из темноты грубый голос.
Вошел Малой, поставил стремянку.
– Держи, – Калина протянул ему фонарь, – на плафон свети.
– Что я тебе, торшер, что ли? – пробурчал Малой, тем не менее фонарь взял.
– Побузи мне, – беззлобно говорил Калина, раздвигая лестницу. – Пирцент жрать сел, свет требует.
– Жрать он сел, – все тише бубнил охранник, – ложку мимо рта пронесет, мля.
Гриф некоторое время смотрел в открытую дверь, прислушивался. Вроде бы рядом больше никого не было, вернее, были, только они бегали по коридорам, перекрикивались, матерились и были заняты своими делами. Пока банда не пришла в чувства и еще не все достали фонари,