семнадцатилетнего сына, который жил и учился в США вместе с нынешним Галининым мужем – то ли Питером, то ли Майклом, про которого Поплавскому злые языки нашептали, что он якобы прожженный педрила, а Крыса и сама дама нетрадиционной ориентации, а поженились они исключительно с целью социальной маскировки и, главное, ускоренного получения Галиной Арно американского гражданства. Там в Нью-Йорке у нее была квартира и какие-то деньги на счете. Впрочем, в Москве она тоже снимала хорошую квартиру. Значит, денег хватало. Сын ее, постоянно что-то жующий жирный подросток, некрасивый в мать, уже говорил по-русски с явным акцентом. Год назад он приезжал в Москву на каникулы, и говорили, что все время просидел дома, на улицу почти не выходил, так как Москва внушала ему откровенный ужас, и он хотел к себе домой – в Америку. А не так давно Крысу застрелили прямо у подъезда ее дома, может быть, просто хотели ограбить, но шум поднялся страшный. Но это был риск профессии. Любая профессия имеет риски: банкира могут убрать конкуренты, врача за ошибку могут посадить, а в старые времена просто казнили, милиционера могут убить разбойники, а журналиста – люди, которым он испортил бизнес или просто оболгал. Месть, увы, это нормальная естественная реакция. Понятно, за просто так большие деньги не платят и американское гражданство запросто так не дают. Если погибает альпинист, то люди скорбят, но не удивляются – такой уж он выбрал себе жизненный путь. Никто его не заставлял это делать. Нехорошо говорить, но Поплавскому Галину было совсем не жалко, а вот ее Крысеныша он искренне жалел, не без основания полагая, что Питер (или, как его, Майкл) мальчишку тут же и оприходует.
Рядом с палатой, где лежал Поплавский, была еще одна платная палата, на это утро пока что пустая. Борисков ее не любил. Там всегда как нарочно лежали пациенты с серьезными проблемами. Например, в начале прошедшей осени там некоторое время находился родной брат одного крупного питерского бизнесмена. Прислали его в Петербург из местной больницы с диагнозом рак поджелудочной железы. Он внезапно пожелтел. Хирурги разрезали живот, будто бы нащупали опухоль в поджелудочной железе, пришили желчный пузырь к кишке, и зашили, чтобы потом сделать повторную операцию по удалению опухоли. Провели ему обследование. Опухоль не выявили. Прямых показаний для операции не было. Скорее всего, он отравился грибами, типа бледной поганкой. Борисков так и записал, и пациента с рекомендациями отправили домой. В той местной больнице, говорят, поднялся страшный шум: "Да что они в Питере совсем обалдели: не понимают, что ли,– опухоль надо срочно вырезать!" Их тоже можно было понять: они хотели заработать денег. Брат того человека был человек богатый и готов был платить. Все были недовольны. Борисков тоже был недоволен, потому что больной не знал, кого из врачей слушать. Неправильное решение могло стоить ему жизни, если пропустить опухоль, или инвалидности, если сделать радикальную операцию. Это сильно давило на нервы, потому что все осложнилось токсическим гепатитом и
