– Мне не нужно от вас ничего, товарищ старший лейтенант, кроме заглушки с кольцом. Вон в том овраге, – Мессиожник ткнул пальцем на север, – валяется под снегом старый негожий трос. Весь трос не нужен, отрубите кусок с кольцом и принесите мне. Для общего счёта. Как пробраться в овраг незамеченным, где взять инструмент, дело ваше, но я вас жду на складе ровно через два часа. Инженер будет проверять, может быть, и пораньше.
– Так, день же!
– Могу оттянуть доклад инженеру только на два часа.
– Еф…
– Ефим Абрамович!
– Как я это сделаю? Зачем? Дай ведомость, распишусь – и всё!
– Вы думаете, пойти на подлог легче, чем отцепить планер? Вы же отцепили его? Так? А в нём летели мои товарищи, сержант Донсков в нём летел! Где он теперь? Где-е? – и, чувствуя, как с каждым словом растёт в собственных глазах, Мессиожник воскликнул: – Вам лучше застрелиться, старший лейтенант!
– Сволочь, ты!
– Повторяю в третий раз: не я! Вы… и ещё дурак! Нечего было тащиться на свою базу, могли придумать что-нибудь, сесть на другом аэродроме, там трос могли украсть, ну хотя бы для хозяйственных целей!
– Дай ведомость!
– Дам. После того как принесёте кусок троса из оврага.
– Издеваешься? – Горячая капелька сползла по щеке и упала на посеревший от инея ствол пистолета, расползлась в тёмное пятнышко.
Мессиожник удалялся от курилки медленно и немножко величественно с сознанием, что он, только он может спасти этого несчастного слабого человека.
– Еф… Ефим Абрамович! – мягко толкнул глуховатый голос в спину, но Мессиожник не обернулся.
2010 год. Холмогоры. Спец санаторий
В эту ночь Исайчеву не спалось. Он отправил Ольге всё, что удалось выудить из той скудной информации, которая появилось за последние сутки. Он также отправил фотографии с трёх стендов-витрин из коридоров спец санатория и коротко изложил свои соображения по поводу случившегося.
За окном от тускло мерцающих звёзд, рассыпанных в тёмно-фиолетовом небе, веяло холодом. Плотный снег прижимался ветрами к стенам притихшего здания и замирал, сбиваясь в сугробы. А то ветер неожиданно вздыхал, и разгуливаясь, бушевала пурга и, покуражившись, угасала, пряталась в тяжёлых лапах елей, рядком высаженных по периметру забора.
По дорожке медленно, припадая на одну ногу, брёл старик, помогая себе палочкой. Он шёл, опустив голову и о чём-то сосредоточенно думал. Услышав вой собаки, беспокойно посмотрел по сторонам, ускорил шаг.
«Вот и тебе, старче, не спится… – подумал Исайчев, – может это и есть Пантелей Львович по фамилии Ставрида, а может и нет… здесь стариков с палочками хватает с избытком».
Резкий звонок сотового телефона заставил Михаила вздрогнуть.
Исайчев посмотрел на циферблат ручных часов: три часа ночи. На дисплее телефона обозначилась надпись: Русаков.
– Да,