Там и боги. Кто молит, тот нужен…
Но уехать нельзя от себя.
XV
Что связано с любовью или болью,
Что связано с победой, с пораженьем,
Что связано и с сахаром и с солью,
Приводит ум твой в странное движенье.
И черное есть белое, осудят
За эту неразборчивость оттенков,
И жизнь есть смерть, и вещи тоже люди,
Тюрьма – свобода, а простор – застенки.
Любимый, старый, бедный и больной,
Сиятельный, что держит ключ от мира,
Когда Гермес склонится над тобой,
Скажи ему: где струны, там и лира!
Когда Орфей нагнется над тобой…
XVI
Меж сфинксов выползающие змеи —
Их мальчиком играющим я видел
В футбол, когда играли мы в аллее
И сфинксы были как ворота поля.
Все было здесь занесено песком,
Заставлено постройками, все просто
И страшно было здесь, сейчас не так.
Так говорил хозяин ресторана,
Пока мы в нем сидели, «Нефертити»,
И молча наблюдали освещенных
Огнями, раскуроченных, живых,
Без пасти и без лап, без бока, целых,
Львов и людей, отчасти птиц, отчасти
И нас самих. Мы тоже здесь стояли
В немой процессии меж храмами Карнака
И древних Фив, а в наши дни – Луксора.
Шли годы и столетья, проходили
Эоны, пролетали между нами,
Как мяч, что попадал в ворота между
Двух сфинксов, как ползущая змея,
Чья шкура цвета пыльного пустыни,
Чешуйками отдельными ползет,
Но в миг из поля зренья исчезает.
XVII
И ведьма, и медведь, и краснолицый Марс,
И изумрудный Зевс, и рыжий рог коровы,
И ирбис, снежный барс, и каждая из нас,
Все слушают тебя и ко всему готовы.
Хрустальный стук дождя, асфальта оксамит,
И пицца, чтоб творить, и площадь, и палаццо,
Все слушают, что он сегодня говорит,
Не зная, где шутить, не зная, где смеяться.
Открой свои глаза, пускай войдет Гермес,
Крылатых ног его смешливый колокольчик
Звенит издалека, с седьмых летя небес,
Как мальчик и старик, как точка и укольчик.
Нет истины и лжи, нет правды и вранья,
Нет больше ничего, у обнаженной жрицы
Нет тела и лица, нет крова и жилья,
Но лишь колено есть, чтоб перед ним склониться.
XVIII
Те Черновцы, в которых никогда
Не побываешь, чёрный люк чугунный,
Волюты и розетки и вода,
В которой рог коровы виден лунный.
И оперы не ступишь на порог,
Границу между Летой и Аидом,
Тебя не тронет нежный ветерок,
Вокзал не удивит волшебным видом.
Там он родился двести лет назад,
И, может быть, поныне обитает,
Там грешная душа его летает,
Из рая в ад, из рая прямо в ад.
Листочки клейкие шумели за окном,
Березы и каштана и сирени,
Вся