попросить попытаться растолковать, как он видит, слышит или думает. Иногда Бумерангу казалось, что никаких неординарных способностей вовсе и нет и любую успешно разрешённую ситуацию в свою пользу его воображение просто приписывало внутренним возможностям собственного организма, которые он приобрёл в Зоне. Но сомнения на этот счёт всегда длились недолго. Анализируя свои ощущения и воспоминания в момент «корректировки», а потом и испытываемые им мучительные головные боли после воздействия на мысли людей, Бумеранг каждый раз приходил к выводу, что именно он определённым образом, иногда в корне, заставлял менять принятые ими минуту назад решения. Случайно присутствующие при таких «разговорах» или непосредственно являющиеся объектом «корректировки» сталкеры зачастую были если и не удивлены, то, по крайней мере, впечатлены его даром убеждения. Бумеранг был не против, что именно так, а не иначе в сталкерских кругах отзывались о его способностях. Ему самому было намного приятнее думать, что у него ДАР, а не какая-то там мутация, вызванная воздействием радиации, или, тьфу-тьфу три раза через левое плечо, рак какой-нибудь, опять-таки вызванный той самой радиацией. Кроме всего, такое положение красноречивого и заслуживающего доверия сталкера было прежде всего безопаснее. Никому бы не понравилось, если бы тот узнал, что в его башку залазят словно в буфет и без спроса переставляют аккуратно расставленные там хрустальные чашечки и фарфоровых слоников, тайно хранимых от всех. Если об этих фокусах, вытворяемых Бумерангом, узнают окружающие, то, пожалуй, его объявят «вне закона» либо очередным мутантом Зоны, ну наподобие того же самого контролёра, и, вполне возможно, как бы это не было страшно, окажутся в итоге правы. И, как следствие, в обоих случаях за него, живого или мёртвого, назначат большую цену, и желающих забрать награду найдётся достаточно. И превратится привычная жизнь Бумеранга в прятки и догонялки, без права на амнистию. Причём и такая жизнь наверняка продлится недолго. Вариант, при котором он, Бумеранг, уйдёт из Зоны за периметр в обычную, унылую жизнь, в которой по большому счёту для него не осталось ничего интересного или стоящего, просто не рассматривался. Жизнь клерка, отсиживающего свою жопу в душном кабинете и мечтающего о секретарше своего босса, или жизнь добропорядочного инженера, откладывающего с каждой зарплаты на покупку потрёпанной праворукой иномарки, да даже жизнь высокопоставленного чинуши, обожравшегося от изобилия ворованных денег и купившего всё и вся, ни на грамм не привлекала Бумеранга. Здесь и только здесь он почувствовал вкус к жизни. Вкус настоящей, неподдельной, живой и красочной жизни, но в то же время суровой и опасной каждый день и практически в любом месте. Конечно, у него была прекрасная и спокойная жизнь там за периметром, но всё закончилось после того, когда… Эх, если бы раньше, или хотя бы… Да что уже гадать да терзать себя этими «если» да «кабы». Всё! Нет его любимой, и ничего уже не изменить! Горечь утраты даже по прошествии времени терзала Бумеранга, и тихой опасной змеюкой
