– Чё стоишь, мудила? Скидывай мешок, – сказал нагло Сява и для придания значимости своих слов тут же ткнул перепуганного сверстника обрезом под рёбра. От удара тот резко выдохнул, присел, хватаясь за щуплую грудь, потом, посмотрев на своего обидчика, медленно поднялся на ноги. Наконец, преодолев боль и нахлынувшее внутреннее оцепенение, стянул с себя рюкзак и передал его Сяве. Тот, развязав его, бесцеремонно вытряхнул всё содержимое на землю. На траве валялись два контейнера с артефактами, несколько коробок патронов для ружья, три рожка под АК с бронебойной оболочкой, три армейские аптечки и куча прочего мелкого барахла, необходимого в походах по территории Зоны. Дальше в общую кучу последовало содержимое рюкзаков Бумеранга и Погона.
– Да-а-а… – протянул верзила, хмурым взглядом осматривая разбросанный на земле хабар.
– Не густо, не густо… Плохо работаете, товарищи. Вы что, хотите, чтобы эти добрые люди, – главарь обвёл взглядом членов своей банды, – горбатились за вас? Вы, значит, товарищи, отдыхать будете, а они вкалывать? – издевался он, явно упиваясь своей властью над беспомощными людьми.
Ситуация начала выходить из-под контроля, и Бумеранг «включил» свой дар красноречия. В итоге пришлось отдать этим так называемым Добрым Людям всё оружие, боеприпасы, жратву и медикаменты. Добрые Люди даже не побрезговали поношенной разгрузкой Погона, который всё время молчал и, уныло уставившись куда-то в землю под ногами, послушно исполнял приказы мародёров. Короче, если бы не умение Бумеранга договариваться, лежали бы они сейчас в чистом поле, смотрели бы в чистое звёздное небо и кормили своими потрохами зверушек Зоновских. «Вот именно поэтому, – думал Бумеранг, – я и старший в нашей группе. И будет так, как я сказал. Негоже из-за хабара пацана потерять. Хабар чего? Дело наживное… Руки, ноги целы, даже ни царапин, ни синяков. Ну и ладушки…» Весь утренний конфликт молнией пронёсся в памяти Бумеранга, пока он смотрел на ещё более захмелевшего напарника.
***
– Всё. Закончил, я сказал… Не гневи Зону, Погон. Живы мы, а значит, свезло нам, – помолчав, Бумеранг добавил: – Крупно повезло, понимаешь! Иди спать, брат, а я сам молодого жизни поучу.
– А ну вас… – как-то сразу сник Погон, допил одним глотком остававшуюся в своём стакане горькую и, пошатываясь, направился в сторону боковой двери бара, за которой находился длинный коридор с комнатушками, сдаваемыми барменом для ночлега. При этом по дороге он затянул какую-то залихватскую то ли походную, то ли строевую военную песню:
– Сол-да-туш-ки! Браво ре-бя-тууу-уушки! Где же ваши жё-ё-ё-ны…
Бумеранг проводил взглядом друга, достал из пачки сигарету, прикурил и выпустил облачко сизого дыма в закопчённый потолок. Суслик молчал, задумчиво прикусывал нижнюю губу и теребил пуговицу на рукаве, нервничая после неприятного разговора с Погоном. Бармен, который всё