Однажды все изменилось. Поздно вечером, когда я готовилась к новому трудовому дню, мне нужно было пройти через комнату, примыкающую к той, где находился Джон, и я случайно услышала обрывки разговора моего любимого. Поначалу я подумала, что он обращается ко мне, так как он говорил тем тоном, который обычно использовал в беседах на интимные темы, тем голосом и интонациями, предназначенными для меня, его любовницы. Именно модуляции его голоса привлекли мое внимание, и я не могла не прислушаться. Он не шептал, но вел весьма доверительный разговор. С кем он беседовал в такой приватной и интимной манере?
Вскоре я сообразила, что он говорит про меня, а потом услышала, как он произнес то самое страшное слово на букву «к»: контролерша. Я испытала внезапный прилив ярости, а вместе с ней пришли замешательство, стыд и страх. Я еле устояла на ногах! Если все усилия, направленные на осчастливливание Джона, вызвали у него ощущение, что я была властной хабалкой, то, получается, я подвела нас обоих.
Моя защита сработала, и мои мысли убежали назад. Если бы он просто вел себя по-мужски, мне бы не пришлось брать все в свои руки, быть контролершей и играть в его жизни так много ролей, включая роль его матери. Но какую бы защитную позицию я ни занимала, я продолжала возвращаться мыслями к факту, который не могла отрицать: уже не в первый раз меня называли этим словом на букву «к». Неожиданно и впервые в жизни я ясно увидела, как моя встроенная потребность ублажать и поддерживать других людей (в особенности мужчин) превратила меня в жесткую «мисс-все-под-контролем», которая утратила свою внутреннюю нежность и шарм. Кем же я стала?
Я не только вела себя так с мужчинами, но и применяла тот же подход с семьей, с друзьями и людьми, с которыми работала. Я неожиданно осознала свою роль, сыгранную в других не удавшихся отношениях, и ощутила усталость. Я не могла смотреть на Джона, когда он повесил трубку. Я даже не хотела знать, с кем он говорил. Я слышала его разговор, и этого было более чем достаточно.
Мне пришлось заняться самоанализом. Кем бы я была, если бы не вела хозяйство, не удовлетворяла потребности Джона или любого другого своего партнера? Что говорила обо мне склонность снова и снова впускать в свою жизнь еще одного человека, который хотел, чтобы я стала «упаковкой», а не личностью? Налицо была постоянная модель поведения. Почему я выбрала конъюнктурщика, прагматичного соглашателя, а не такого человека, который был бы искренне готов инвестировать в меня? Я также задумалась над тем, что меня привлекло в Джоне. Может быть, я рассматривала его