Совсем иначе, не молодцевато, не по—солдатски выглядит маленький мальчик Семен из Краснодара. Ему 15, а на вид так и совсем 12. Малыш, как он сюда попал? А вор он. Что украл, у кого, интересно? Украл буквально два кило сахара—песка да два кило муки и еще 300 грамм конфет – это все из школьного буфета.
– В доме есть было нечего, – объясняет Семен.
– А что родители, безработные? Или ты сирота?
– Не сирота. Я с родителями жил. Отец на экскаваторе работал, только ему зарплату задерживали. А детей нас в семье шестеро. У нас огород был, мы там лук, картошку сажали. Но все съели, кончилась еда. Я и украл… Два года дали с половиной. Думал, по амнистии выпустят, а мне сказали, что не положено.
А родители мои, как я сел, переехали в Хабаровск. Пишут, что на квартире живут, снимают, копят на дом, чтоб купить. Едва ли я их оттуда дождусь на свидание, откуда ж деньги на такой билет… И еще неудобно, что у меня грибок, ноги когда потеют.
Володя – совсем взрослый: ему 20. Ему б уже два года как париться на взрослой зоне, но вот оставили тут: в виде исключения, так бывает, это такая награда за примерное поведение. Причем оно таким стало только на зоне, на воле до такого не доходило: там он с дружками два раза ходил на грабеж и один раз на разбой, итого 6,5 лет.
– То все были глупости, – говорит Володя теперь. – А как выйду, собираюсь вести себя нормально.
Легко сказать? Или, напротив, нелегко такое сказать? Кто знает! Во всяком случае, на плотника он выучился, специальность есть. На зоне работает фактически по специальности: ящики сколачивает, за 10 рублей в день, если вам интересно знать. Кроме специальности, у Володи на послезоновское время припасен экзотический план: послужить в армии.
– Зона на армию похожа, – уверенно говорит он неудивительные слова. И после добавляет удивительные: – Думаю, у нас повольней, чем в армии…
– А если всерьез сравнить с армией? – спрашиваю я знающего человека: он, с одной стороны, человек военный, офицер, а с другой – в зоне служит. Это зам. начальника колонии Юрий Бобкин.
– Мы наши условия максимально приближаем к армейским – в хорошем понимании этого слова, – отвечает капитан. – Строевая подготовка, различные смотры—конкурсы и т. д., все должно быть как в армии. Но есть и отличия! Все—таки это осужденные, люди с разными отклонениями – от психических до социальных. Все они к нам прибыли из среды неблагополучной, часто – криминальной. В армии в этом плане полегче, там здоровей коллектив – даже студентов ведь призывают! А у нас с каждым годом все больше таких, что закончили один класс или два, а все ж старше 14 лет!
– Публика серьезная сидит у вас? Убийц сколько?
– Человек 60 – это из 434.
– И что, все хладнокровные киллеры?
– Нет,