Ардус хотел уточнить, точно ли он понимает, чему их будут обучать в Академии и сколько пыльных фолиантов нужно будет заучить чтобы сдать хоть один экзамен, коих за шестилетний период учебы будет очень много. Но тактично промолчал.
– Я ведь вообще не хотел никуда поступать. У меня у отца отличная свечная мануфактура, которая должна была перейти мне по наследству. Мануфактура «Красный огонь», может слышал? Но обстоятельства сложились так, что пришлось бежать.
– Бежать? – не смог сдержать удивления Ардус. Но тут же как следует отчитал себя за столь бестактное поведение.
– Ну да, – просто ответил Кливент, не обратив внимание на манеры спутника. Закатив глаза мечтательно, с улыбкой на устах, словно вспоминая что-то теплое и приятное, произнес: – Было дело. Есть в нашей богом забытой дыре начальник городской ратуши. Скверный такой старикан, его никто не любит. Гад, каких поикать еще надо. То налогами всех душит, то житья не дает, пытаясь в дела ремесленные лезть. Кто как от него спасается. А он чем старше, тем дурнее становится. Власти много в руках у него, поэтому нет на дурака управы. Так бы давно его в колодец скинули или камнями забили. У-у, гад! – Кливент сжал кулаки, в бессилие стукнул по коленке. – Так вот, у этого старика дочка есть. Красавица, скажу я тебе, глаз не отвести! Походка грациозная, соблазнительная, идет по улице, а её глазами весь мужской род раздевает. Знатная красавица! С таких картины рисуют да мраморные статуи делают. А она цену знает своей красоте, никого к себе не подпускает. Такая вся из себя, недоступная, к ней на хромой кобыле не подъедешь. Этим еще больше парней заводит.
И случись мне однажды мимо неё пройти. Я по делам мануфактурным бежал, а она так, гуляла просто. Снял перед ней шляпу, в приветствии, все-таки дочь головы городской ратуши. А сам книгу у неё в руках заприметил. Возьми да ляпни с дуру что-то про силу человеческой мысли, закованную в печатное слово. Она так сразу преобразилась, расцвела, румянец на щеках выступил, по-другому на меня как-то посмотрела. Спросила, не доводилось ли мне случаем читать сей труд? А сама протягивает книжицу эту. Малёхонькая такая книжица, а кожи на неё телячьей переведено – уму не постижимо! Одни растраты! Сразу видно – философичный труд перед глазами. Читать то я умею, да только подобную тоску в жизни в руки не возьму. Но, не будь дурак, отвечаю дескать да читал, и не раз. Замечательный труд и мысль глубокая у достопочтенного автора. Девушка еще больше начинает млеть. И губку прикусила, и кудряшку на палец начала накручивать.
Чую – рыбка клюнула, надо подсекать. В общем, слово за слово, проводил её для более подробного обсуждения достоинств книги в сарай. И так мы там общались – м-м-м! – Кливент закрыл глаза. – Закачаешься! А наутро старик её нас в этом сарае и застукал. Я в чем мать родила едва успел убежать. Старик хоть и в годах, а саблей орудует – фору любому даст. Он, говорят, пиратом по молодости ходил в Змеиной бухте, страх на всех наводил. А что толку убегать, если он знает кто я и чей сын. В общем, пришел он к отцу