«Успокойся. Все в порядке. Нет причин для гнева».
Когда Егор снова открыл глаза и опасливо посмотрел на свои руки, из горла его вырвался вздох облегчения. Это были руки человека.
Медведь был еще жив. Он лежал на примятом снегу, тяжело и хрипло дыша и косясь на Егора выпученным, полным боли и ярости глазом. Егор зачерпнул пригоршнями снег и вытер разгоряченное, забрызганное кровью лицо. Потом поднял с земли дробовик, подошел к медведю и двумя выстрелами в голову добил его.
– Егор… – послышался сдавленный голос.
Он обернулся. Семенов сидел на снегу и испуганно смотрел на него.
3
– Что это… было? – хрипло пробормотал Павел.
– Как ты себя чувствуешь?
– Плохо.
– У тебя сломаны пальцы и распорота нога. Но в остальном все в порядке.
Семенов, казалось, пропустил информацию о своих травмах и ранах мимо ушей. Он во все глаза смотрел на Егора.
– Я все видел, – сказал он вдруг. – Видел, как ты его… Как ты это сделал?
Егор несколько секунд колебался, решая, как поступить – рассказать парню правду или придумать какую-нибудь правдоподобную историю. Но ничего «правдоподобного» в голову ему не пришло. Да и что тут придумаешь?
Он тяжело вздохнул и сказал:
– Один старик-изобретатель отправил меня в прошлое. Там меня укусил волк-оборотень. Когда я вернулся, оказалось, что я и сам стал оборотнем. Вот и вся история.
Семенов с досадой пробормотал:
– Я понимаю, что виноват. Но зачем же так-то?
Егор непонимающе посмотрел на парня и неуверенно проговорил:
– Ты ведь вроде сам хотел знать.
– Ты уложил медведя выстрелом в упор. И ты был совершенно спокоен. Я хотел знать, как ты сумел подобраться к нему так близко?
– И это все, что ты хотел знать?
– Бог мой, что же еще!
Егор помолчал немного, потом сказал:
– Ты видел, как я добивал медведя. Он был уже ранен.
– Но…
Семенов вдруг скривился от боли. Он посмотрел на свою перебинтованную кисть и побелел как полотно. Казалось, он только что вспомнил о своих травмах.
– Егор… Помоги мне встать.
Поднявшись на ноги, Семенов покачнулся и, если бы Егор не держал его, непременно бы упал.
– Кажется, я не смогу идти сам, – произнес он виновато.
– Вижу, – сказал Егор. – Я сделаю волокуши. До поселка километров двадцать. Как-нибудь доберемся.
Весенний день, сиявший с утра веселым солнцем, начал хмуриться. С запада наползли тучи и погасили светлую голубизну неба. Едва Волков соорудил из оторванной дверцы машины и сосновых веток сани-волокуши и усадил на них Семенова, как крупными хлопьями повалил снег.
Воздух медленно темнел, надвигались сумерки. Дорога взбежала на крутой