Или вечно недовольные мины?
Рассадники полемик и болезней,
Приюты суфражисток и писак,
Людей, с желанием стать чуточку известнее,
И стаями брошенных собак.
Кто строил города, забыты,
Забыты заживо, при обилии СМИ,
Это не веганы, и не хиппи,
А те, кто делал что-то для страны.
Деревни разорив себе во благо,
Горожане не соизволили понять:
В принципе, оно нам надо,
Давать хлеб тем, кто хочет всё отнять?
Красные цветы
С немым вопросом уставились в небо
Белые фартуки со следами золы,
От чего под декабрьским снегом
Распустились полевые цветы?
Ведь только минуло несчастье,
Только вчера догорели костры,
Алыми каплями на чистом платье,
Режут глаза полевые цветы.
Земля простиралась в пастельных тонах,
Почтенная поступью высших жрецов,
Дорожками слёз на площадях,
Всходили тысячи красных цветов.
Как будто бы, высшей силы указы,
В память гонений на лик красоты,
В почве, сдобренной штаммом проказы,
Кровь обратили в полевые цветы.
«Кто-то сохраняет снимки…»
Кто-то сохраняет снимки.
Кто-то, билеты из театра,
Вазы, детские машинки,
Ну а я – рецепты психиатра.
Лучшее, что было со мной.
Возведённое годами в любовь,
Горстка пилюль да стаканчик с водой,
Заполняющие токсинами кровь.
Приятно сразу отключаться,
Видеть потоки бессмысленных снов,
В полдень от жары просыпаться,
Среди тушек комаров.
Я пытался бросать и лечиться,
Но разум кричал караул,
Жизнь начинала скарбом хвалиться,
И пахнуть, как жидкий стул.
На кой мне чертить биссектрису,
Сжимать мой мир до коврика,
Найти жену легче, чем порноактрису
Из безымянного ролика.
И разницы, по сути, никакой,
Над ведром проходят дни,
На вкус отвращение собой
Такое же, как ништяки.
Но, неисповедимы пути,
Зачем натуре перечить,
Таблетки сменяют жгуты,
Благо, у меня отцовская печень.
«Облака улетели гурьбой…»
Облака улетели гурьбой,
Словно кучи белых опилок,
Ловко минув озоновый слой,
Солнце светит прямо в затылок.
Прямо в затылок метят лучи,
Как точки прицелов винтовок,
Жарко становится, будто в печи:
Плавятся подошвы кроссовок.
Подошвы кроссовок тебя унесут,
Но только на время побега,
Льдины ручьями по суше текут,
И все в ожидании Ковчега.
Ковчега идея была ключевой,
Для сотен коллекций с иголкой по центру,
Однажды