Дизайнер обложки Тимофей Стельмах
© Владимир Беспалов, 2019
© Тимофей Стельмах, иллюстрации, 2019
© Тимофей Стельмах, дизайн обложки, 2019
ISBN 978-5-0050-6338-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Снова над блокнотом спозаранку.
Утром любым, не только осенним.
Видимо, у меня вся жизнь наизнанку,
Даже пролог написан последним.
Каждый раз, начиная метафору,
Я не знаю, куда она приведёт,
Мне кажется порой, что шагаю к кратеру,
А иногда, что иду на взлёт.
Я помню первые записи,
Когда нужно было себя чем-то занять,
Я не думал, куда же мир катиться,
Я думал, как мне на нём устоять.
Всё, что написано в стол,
Теперь обретает некую форму,
Я давно отключил ореол,
Пустоту принимая за норму.
Теперь, внутри что-то есть,
Приятное чувство завершившейся цели,
Так хочется подняться и сесть
На ветку заснеженной ели.
«Меня здесь вряд ли ждут, а ведь когда-то ждали…»
Меня здесь вряд ли ждут, а ведь когда-то ждали,
Да, годы это место нещадно потрепали,
Крыша обветшала, видно протекает,
Меня ждала наверно, приедет, подлатает.
Всё здесь такое же, каким запомнил с детства,
Сесть у окна любимого – проверенное средство,
И старые качели вселяют вновь надежду —
Раз не убрали их, быть может, всё как прежде.
Страшно заходить, думал и не вспомню,
Что такое страх, а, ладно, не зазорно,
Вот ведь везёт сегодня, дверь отворилась, и я увидел их,
Живых, родных… чужих.
С ними ребёнок, дочка, лет шести,
Что ж, они верили дольше, чем могли,
Отец так исхудал, будто не спит совсем,
Пятнадцать лет прожить, боясь запретных тем.
Сестре не рассказали, кем братишка был,
А кем он был-то, и сам он позабыл,
Ходил на корабле, на ринге выступал,
Свою жизнь погубил, и их с собой забрал.
Но бедности не будем все мы больше знать,
Пришла пора забыть, что значит голодать,
Не зря я бился там, где умирали псы,
Обернитесь кто-нибудь, нет другой мечты.
Отец кивнул, и мать, хотелось мне рыдать,
И ангелочек маленький махнула мне рукой —
Попрощались вежливо, и ушли домой,
Их мальчик Саша сидит на качелях,
а я просто дядька чужой.
На доме рядом надпись «продаётся»,
Так тому и быть, а что мне остаётся,
Не простят они меня, сам я виноват,
Хоть соседом буду, раз не сын, не брат.
Восстань, воитель
Оно вернулось, прошло сквозь века,
Взмахом хлыста принеся запах пепла,
Пусть незаметно это пока, но и рука ещё не окрепла.
Восстань же, мой храбрый воитель,
Призраки бродят по реке Миссисипи.
И вновь брат на брата, сын на отца,
Внутри плодятся всё новые фронты,
Кто не успел, тот опоздал, как некогда бедные дронты.
Восстань же, мой храбрый воитель,
Пора искать брод на реке Миссисипи.
Все делят страну, но орудий не видно,
Все бьются за власть, но кровь не течёт,
Непривычно, странно, обидно,
блёклый, бескровный, алчный сброд.
Восстань же, мой храбрый воитель,
Прошлое кануло на дно Миссисипи.
Всюду враги, лазутчики и партизаны,
Но форма одна и лица одни,
С кем биться в царстве обмана, где все и темны и светлы.
Восстань же, мой храбрый воитель,
Лишь река, не граница теперь Миссисипи.
Не ищи ты народа и расы,
Всё смешалось в котле из причуд,
Проверь бирку на ухе вначале, чтоб понять,
где ты, и куда всех ведут.
Восстань же, мой храбрый воитель,
Ты совсем один