Мама вдруг побледнела и села на стул. Кухонное полотенце, которое она сжимала в руках, безжизненно опустилось на колени. Не замечая дочь, она смотрела в пустоту.
– Смеялась… – тихо и без эмоций повторила женщина.
– Мама, что ты? – Алина перестала пить чай. Глядя на маму, она испугалась ещё больше.
– Нет, нет, ничего, – женщина как будто взяла себя в руки и, словно очнувшись, стала удивлённо оглядываться вокруг, как будто недавно заснула и теперь не понимала, в каком именно месте она проснулась.
– Мама, – начала всхлипывать Алина, – мне теперь ещё страшнее! Расскажи, что с тобой!
– Я и сама не знаю, дочка, – растерянно ответила женщина, но девочка чувствовала, что она врёт.
Мама никогда не врала, но сейчас Алина почему-то точно знала, что это так. Она разозлилась, бросила сушку, вскочила из-за стола и вышла за дверь.
Алина бродила по лесу, касаясь стволов высоких сосен, их кроны шумели наверху, наполняя её спокойствием и силой. Глубоко дыша окутывающим её хвойным запахом, девочка понемногу приходила в себя, но панический ужас, пережитый недавно, всё равно не давал ей покоя. Конечно, она была склонна к кошмарам и фантазиям, но не до такой же степени.
Услышав пение птиц высоко в ветвях, девочка вдруг вспомнила кое-что ещё: примерно месяц назад она проснулась от странных всхлипывающих звуков. Либо это был сон, и ей только показалось, что она проснулась. Алина села на кровати и вгляделась в темноту. Её кровать была высокой старинной, как и сам дом. У кровати были витые ножки, а на спинке – кованые узоры в виде завитков, почему-то всегда напоминавших девочке колокольчики. Чтобы спуститься с этой кровати, Алине приходилось ставить ногу на специальную деревянную ступеньку, и сейчас она села, свесив босые ноги, которые не доставали до пола.
Рядом с кроватью стоял большой круглый стол; Алина помнила, как на него положили тело её отца, утонувшего в реке, когда ей было лет шесть. Она не могла забыть ужас, охвативший её, когда внесли это огромное распухшее тело – бог знает, зачем его положили на стол, но он лежал там без движения, прикрытый простынью, вокруг всхлипывали и выли родственники и соседи, сбежавшиеся в дом, а простынь немного задралась, и из-под неё торчала распухшая синяя нога. Заплакав, девочка развернулась и убежала прочь, по скрипящим ступенькам поднялась на чердак, и, хотя всегда боялась этого пыльного тёмного места, просидела там в слезах целый день. Всем было не до неё. Но это было самое ужасное и яркое воспоминание в её жизни. Однако, она почему-то многого не помнила.
В её памяти как будто образовались странные провалы, и порой какой-нибудь звук, образ или запах вызывали отклик изнутри, и что-то начинало подниматься из глубин памяти, она силилась вспомнить, вытащить это наружу, но от всех