«…полет в космос к обитаемым планетам, – вещали старые динамики стереосистемы. – Энтузиасты, вставшие на путь великих конструкторов: фон Брауна и Королева; бесстрашные первопроходцы, как Юрий Гагарин и Нил Армстронг, смогли пробиться через стену бюрократии и взаимной неприязни государственных машин, объединив в единой организации силы космических отраслей различных по своим взглядам и идеологиям государств. Но это было не самым грандиозным их решением в свете геополитической ситуации на Земле. Эти романтики сумели втянуть мощнейшие экономики и производственные базы, лучшие умы и передовые технологии в грандиознейший из когда-либо задумывавшихся и планирующихся проектов человечества. Вы знаете, о чем сейчас пойдет речь. Сегодня мы вам расскажем о трагичной судьбе первого и единственного человеческого межгалактического звездолета „Санта-Мария“, который, как и его давняя предшественница, должен был расширить горизонты познания людей, а также…»
Диктор говорила конечно же не таким естественным голосом, какой воспроизводят новейшие телевизионные установки – был слышен легкий скрежет, но и этого было достаточно для более-менее комфортного прослушивания передачи.
В комнате не горел свет. Ее освещал лишь телевизор своим мерцанием кадров на экране, да огни уличных фонарей, проникавшие через незанавешенное окно снизу-вверх прямо на плинтус между потолком и дальней стеной. Два человека сидели на диване перед телевизором в этой небольшой комнате: женщина, которая кем-то уже некоторое время могла восприниматься как пожилая, и парень среднего возраста, не моргая всматривающийся в сменяющиеся кадры. Они оба казались хамелеонами – их кожа меняла цвет в такт изменению картинки на экране, подстраиваясь под непостоянное освещение. Эти люди смотрели передачу, и их воспоминания, связанные между собой одним событием, возвращались в тот день, когда они, находясь в разных концах Москвы, смотрели в высь, ощущая полное опустошение.
Редкие звезды мигали на том черном небе из-за городского светового шума. Только самые близкие и мощные пробивались через занавес рекламного неона, уличных фонарей и прожекторов. И то, различить их можно было только в том случае, если наблюдатель хорошенько напрягал свое зрение. Помимо звезд по небу проносились точки спутников, постоянно дежуривших на орбите планеты. И среди этого скудного городского полотна, растянутого на небосводе, выделялась одна единственная точка, ярко горящая в черноте. Ее как раз все могли наблюдать без каких-либо трудностей. Она медленно, еле заметно дрейфовала где-то далеко над поверхностью Земли, как будто бы на месте, но на самом деле несясь вокруг нее по своей непостоянной орбите. То были Врата.
«…Человечество всегда искало способ проникнуть как можно дальше от порога своего дома, и когда в конце 30х годов Китай и США успешно эксплуатировали лунные рудники, а на Марс высаживались первые американские и российские колонисты, на орбите Земли началась постройка невероятного сооружения – Врат. Постройка этого космического порта началась так же, как и создание МКС: модули один за другим выводились из атмосферы планеты на нужную орбиту, где они стыковались друг с другом, образуя собой основу для дальнейшего строительства. Прошло много трудных лет, ознаменованных экономическими кризисами, технологическими провалами, недопониманием, бюрократической волокитой и жаждой власти отдельных государств над проектом. Но по прошествии десятилетия Врата были закончены. Порт стал местом, где ученые смогли проводить эксперименты в невесомости, изучать космос. Однако, важнее всего то, что в центре этого громадного кольца началась постройка „Санта-Марии“».
Александр помнил своего отца строгим, но чутким. Он всегда требовал от сына спокойствия и дисциплины, часто ругал того за постоянные выходки, приводившие отца в состояние меланхолии от того, что его сын больше проказничал, чем занимался собой. Однако Саша уважал отца за рассудительность, спокойствие и нестандартное мышление. В этом человеке всегда чувствовалась некая скрытая от посторонних глаз сила, пробуждающаяся только в нужный для того момент. Из-за этого отец в глазах сына представал благородным львом, царем зверей. Саша был уверен, что его мама тоже однажды обнаружила в молодом человеке, неловко флиртующим с ней, некий стержень, помогавший его обладателю не согнуться под тяжестью обстоятельств, постоянно появляющихся и исчезающих в жизни чредой черных и белых жемчужин. Потому что этот парень верил в то, что жизнь делится не на полосы, а на точки ситуаций, из которых расходятся лучами пути различных по своей сути решений и выборов.
И как