Был месяц май. Скоро будут школьные годовые зачеты. Соседская девочка пришла за ней и попросила, чтобы она помогла ей подготовиться к экзамену. Рами училась отлично, и ей не составило труда выполнить просьбу подружки. Пошли к ней в дом. Идти было недалеко – на соседнюю улицу. Они поднялись в комнату на втором этаже. Рами знала: старший брат подруги, тот самый Мацид, с которым они ездили тогда, перед свадьбой знакомых, он тоже дома. Подружки занялись школьными делами. Брат иногда заходил – уходил и смотрел на нее. Она выглядела старше своих 14 лет. Развитая грудь, бедра, ноги, длинные шелковые волосы – красивая девочка.
Пришли друзья Мацида – двое. Мацид выманил сестру из комнаты – нашел повод. Он крикнул:
– Там соседка пришла, тебя зовет!
Подруга вышла из комнаты, спустилась вниз.
Один парень стал возле дверей, другой закрыл окно и задернул занавески. Девочка ничего не поняла, пока Мацид, не схватил ее за волосы. Грубо схватил – очень сильно. Потянул к себе и в сторону тахты из светлого дерева. Рами стала кричать. Громко кричать. Парень, стоявший у дверей, видимо, испугался и выбежал из комнаты. Его место у двери занял второй друг насильника.
Садист стал тащить ее на кровать, пытаясь прикрыть ей рот ладонью. Очень грубо и жестко. Она захлебнулась страхом.
Мацид стал шарить по ее телу, удерживая ей руки, норовя схватить за грудь. Она сопротивлялась, вырывалась, звала на помощь. На открытых местах ее рук, которые хватал насильник, появлялись красные пятна от пальцев нападавшего. Она еще надеялась.
А он кричал:
– Давай по-хорошему, иначе будет по-плохому!
Он ударил ее по лицу. Сильно ударил. Дважды. Ее голова резко дернулась от удара, и все закружилось пред слепнувшими глазами. Рами на миг потеряла сознание от боли, ноги подкосились, обмякли. Насильник повалил ее, или она сама упала на кровать – не помнит. Из саднящей, разбитой губы текла кровь – ощущала металлический ее привкус во рту. Она сильно испугалась. От неожиданности и боли она не могла пошевелиться. Насильник навалился на нее и вдавливал в тахту. Кричала ли она? Ей казалось – кричала, очень громко. И не было сил. Она лежала на тахте, придавленная садистом, и лишь умоляла:
– Не надо, что ты делаешь. Я не хочу, я боюсь.
А он рвал девичье тело и кричал:
– Ты же такая! Ты еврейка! Вы евреи виноваты в наших бедах! Твоя мать была шлюха! Ничего с тобой не случится плохого, просто не сопротивляйся! Мне ничего не будет! Ты еврейка! Вас надо так наказывать – таких шлюх! Ты не человек – ты вещь! Еврейская вещь! Для нас, для арабов!
Его слова забивали ей слух,