Арлстау был впечатлён этим зрелищем.
Данучи кружился в своём жестоком танце. То взлетал, то приземлялся, рубил руки, выматывал ноги, и, что вокруг него с людьми творится его не волновало.
Чей-то меч скользнул по щеке, и в черноте силуэта появилась алая кровь. Он не придал этому значения и продолжил свой не последний бой…
Все пали, кроме старшего, а силуэт, даже не устал. Устоял против всех. «Интересно, каким было его выражение лица в этот момент?», – но Арлстау по-прежнему видел лишь тень.
Минута, и битвы уже нет. Три капли крови на лице, а остальные на одежде, что тоже сокрыта тенью. На нём рубашка – явно, не доспехи.
Огляделся – шок на лицах местных, рыдающая жена и светящийся счастьем полководец, приготовивший ладони для рукоплескания.
Все воины лежали на земле, все воины изящностью убиты – полководец от души аплодировал, остальной люд побоялся ему уподобиться. Полководец смотрел в него так, словно видел не впервые, будто знает его, но Данучи не припоминал таких знакомых, хотя во взгляде ясно видел цель. Цели людей – это то, что в первую очередь бросается в глаза в их душах.
Старший всадник, обидчик силуэта, получил лёгкое ранение в плечо, но пятился от Данучи, лёжа на спине, словно ранен был в ногу. «Прости! Прости! Прости меня!», – кричал он растерянно на весь город, и каждый здесь думал, что простит, даже полководец допускал эту мысль, но Данучи подбросил меч высоко в воздух, и тот упал остриём вниз, пронзив гнилое сердце.
Лицо жены и так было бледным от ужаса, а последний ход её любимого муж придал лицу большей белизны, ей хотелось от него бежать. Что-то ей нужно было ему сказать, в чём-то обязательно признаться, но полководец, которого воодушевил его последний ход, её опередил:
–Вижу, война для тебя это искусство. Позволь, поговорить с тобой, великий воин, – начал он, как слуга, а не король.
Данучи спрятал в ножнах меч и отошёл с полководцем в сторону, чтобы жена не слышала их разговора. Он знал, что ему предложат, но ещё не был готов согласиться. У самого было много вопросов и лишних для дорог подозрений. Чтобы идти, нужно быть заполненным, но лёгким…
–Ты был бесподобен в бою, ты был неуязвимым. Никогда подобного не видел, – начал лестно лгать полководец, но Данучи его перебил.
–Что ты хочешь?
Звучало грубо, ведь перед ним почти король.
–Я желаю вновь увидеть это зрелище!
–Это легко устроить. Приходите ещё раз украсть у нас припасы, и ты увидишь, как я бьюсь с открытыми глазами.
–Шутник, – нетерпеливо улыбнулся полководец. – Я приду, но нас будет тысяча…
–Думаешь, я не справлюсь? – с вызовом бросил Данучи.
–Думаю, справишься, но не справятся остальные, и ты останешься один.
–Угрожаешь?
–Нет, говорю, как есть!
–Не боишься, что это может быть последней минутой твоей жизни?
–Нет.
–Почему же?
–Видишь ли, сыночек, – начал полководец с теплом, – войны никогда не было, как