Томно за руку берет.
Но супруга молодая
В море дальнее глядит.
Не ропща и не вздыхая,
Ничего не говорит.
Охлаждаясь поневоле,
Дож поникнул головой.
Ночь тиха. В небесном поле
Ходит Веспер золотой.
С Лидо теплый ветер дует,
И замолкшему певцу
Повелитель указует
Возвращаться ко дворцу.
«Нет ничего прекрасней и привольней…»
Нет ничего прекрасней и привольней,
Чем навсегда с возлюбленной расстаться
И выйти из вокзала одному.
По-новому тогда перед тобою
Дворцы венецианские предстанут.
Помедли на ступенях, а потом
Сядь в гондолу. К Риальто подплывая,
Вдохни свободно запах рыбы, масла
Прогорклого и овощей лежалых
И вспомни без раскаянья, что поезд
Уж Мэстре, вероятно, миновал.
Потом зайди в лавчонку banco lotto,
Поставь на семь, четырнадцать и сорок,
Пройдись по Мерчерии, пообедай
С бутылкою Вальполичелла. В девять
Переоденься, и явись на Пьяцце,
И под финал волшебной увертюры
Тангейзера – подумай: «Уж теперь
Она проехала Понтеббу». Как привольно!
На сердце и свежо и горьковато.
Варвара Холодковская
Ночь в Венеции
Тихо спускается ночь ароматная
С горних далеких высот,
Синих небес глубина необъятная
Блещет милльонами звезд.
Диском серебряным в бледном сиянии
Тихо всплывает луна,
Плещется робко в приветном журчании
В берег канала волна.
В сумраке ночи белеют колонны
Герцога мрачных дворцов,
Блещет холодный мрамор балконов
В благоуханьи цветов.
Звук мандолины и нежный и сладостный
Слышен в ночной тишине.
С легкой улыбкой привета и радости
Тень промелькнула в окне.
Ближе доносится звук мандолины,
Точно кого-то зовет…
И под окно молодой синьорины
Тихо гондола встает.
И баркаролою страстной и знойной
Даль оглашается вод…
Юный красавец, высокий и стройный,
Ту баркаролу поет.
«Выйди, желанная, выйди, прекрасная,
Дай мне взглянуть на тебя.
Свет моей жизни, солнышко ясное,
Я умираю, любя.
Выйди скорей, дорогая Инеса <sic>,
Жду я с гондолой моей,
Скроет от мира нас ночи завеса
Легкою тенью своей».
Тихо открылась окна половина,
И средь ночной тишины
В ней показалася вдруг синьорина,
Облита светом луны.
«Рыцарь прекрасный мой, любим мы оба:
Бдительна стража отца,
Верной тебе я останусь до гроба,
Но не покину дворца.
Зоркие очи сердитой дуэньи
Бодрствуют даже во сне.
Так призови же, мой рыцарь, терпенье,
Или