Обращаясь в кусты, каменел
Можжевельником, мхом, чтоб олень
Из-под камня опять добывал
И опять бы свой сон допивал
Камень рвущийся в жизнь,
как кристалл…
Кидал недр ископаемых синь
В разметавшиеся моря
Растворяясь.
Достигал, развиваясь, всех сил
И дыхания рыбьих жабр
И синел в небесах, как орел,
И сложась разбивался
– Немыслимо мыслить в течении
ночи себя.
И опять отражался бокал
Вечно полным светящимся дном
И опять окунал в океан
Неистощаемым днем
Бога жаждущие глаза.
Он в ночах отражал свой полет
И казалось вверху и внизу
Все одно, как в одном глазу
И поет как и я об одном
И задумано сном одним
И навеки запета <sic> в одном
Верх и дно, воз и низ
И витает лишь воздух над ним.
И казалось,
поднимет и бросит.
И, казалось, он спит…
Но он помнил, что в праздник любви
Испытал он ту самую горечь,
Что и творческий день
Что субботы и что тех семи
Нет чудесных, нет зовущихся ОТДЫХ
Чисел в небе ни на земле.
III.
И под каждым кустом и над каждым
Кубки чокались звезд за одно
Выпивалась вся темная осинь <sic>
И светилось вновь синее дно
Выпивалось за Темное Око
И доснилось виденье одно
Уже прояснившимся днем
Мне казалось: нет Бога, – есть Бог
И двойственность дана мной.
И под каждым окном и над каждым
Каждый вечер Ромео ль звездой ли
Серенаду своей Джульетте
Допевал подъезжая в гондоле
И Венецией арки, каналы
Зажигались на небе и меркли
Различим был Овен их и Лебедь
Замок дожей небесных и Марк их.
В этих сводах сова на огарок
Свечи заглядясь задремала
С ума было можно сойти
Над бездонным небесным каналом.
И коснувшись губами прохлады
Я не знаю, в каком окне
Садом, лестницею ли в лианах
Я с Джульеттой на свете вдвоем.
О Венеция. Так и надо
Саду, месяцу, галлюцинанту —
Так и надо и им и мне (чтобы
заслужить венец
на ристалищах звездных Олимпов)
Всю ночь твою в серенадах
Сменяясь лишь в соловье
Синеть в двух бездонных каналах,
Синеть в двух бездонных началах.
По-венециански в природе —
Вверху и внизу огни,
По-венециански мы оба
И там и тут – в любви…
Так пусть дискобол метает
Еще одно солнце в небо
Новой болью мерцающий город
Пью за Венецию – воздух.
Нестор Петровский
Pax Tibi Marce!
Прощай, Венеция гнилая!
В последний раз передо