Любовница капитана. Роксана Гедеон

Я не имею к герцогу Орлеанскому особого отношения. Поэтому и смеюсь над ним.

      –– Вот как? Почему же?

      –– Потому что он просто пешка в чужой игре. И не понимает этого. Однако вы задаете много вопросов, Сюзанна…

      Мой отец тоже так говорил о герцоге: дескать, он напоминает собаку, которую пастухи гонят туда, куда считают нужным. Меня поразило совпадение этих мнений, и я пропустила мимо ушей последнее замечание капитана, которым он, видимо, хотел напомнить мне, что я вмешиваюсь в сферы, куда даме лучше не заглядывать.

      –– А как же вы, Франсуа? Кто ваши единомышленники? С кем вы?

      Он не ответил, но его лицо посуровело, брови сошлись к переносице. Было видно, что Франсуа не хочет отвечать. Я покачала головой.

      –– Как все меняется! Францию просто не узнать. Дофин умер, король и королева скорбят, а французы…

      –– Да французы и не заметили этого, – сказал капитан беспечно. – Смерть дофина? Ни на кого это не произвело впечатления, уверяю вас. Жив или мертв этот ребенок – всем безразлично.

      Шорох раздался позади нас. Будто ветка треснула под чьими-то ногами. Ахнув, я обернулась и увидела в десяти-пятнадцати шагах от нас, под сенью вековой липы, Марию Антуанетту. Из-за ее плеча выглядывала камеристка госпожа Кампан.

      Потрясенная, я смотрела на королеву, лихорадочно гадая, слышала она последнее убийственное замечание капитала де Вильера или нет. Королева была бледна, но только по этому нельзя было сделать выводы. О Господи, какой несчастный случай привел ее сюда! Неужели она стала свидетельницей нашей беседы? От одной мысли об этом у меня захватило дух.

      Франсуа склонился в поклоне перед ее величеством. Несмотря на его революционные идеи, он, кажется, тоже был раздосадован тем, что его безтактные слова могли услышать. Я в растерянности переводила взгляд с королевы на него, не имея понятия, как загладить эту неловкую сцену.

      Мария Антуанетта ничего не сказала. На поклон капитана она ответила легким кивком головы, а потом подобрала платье и пошла по направлению к замку, так быстро, что Анриетта Кампан с корзинкой для вышивания едва поспевала за своей госпожой. Уходя, старшая камеристка на миг обернулась и сделала мне непонятный знак рукой. Я его полностью не расшифровала, но поняла, что в нем нет ничего одобрительного.