Служу в ВСНХ как специалист-экономист, работаю в издательствах, пишу две большие книги и чувствую полное удовлетворение жизнью. Материально устроен не блестяще, но терпимо: имею две комнаты (почти без мебели), хорошо питаюсь, работа по душе. Описывать Москву не буду – жизнь старая, люди новые. Новые все сплошь энергичные, волевые, активные, жадные к знанью; интересное «младое племя». Не видев их вплотную, никак нельзя понять всей глубины и безвозвратности разрыва с прошлым. Видел старых – Чулкова, Фельдштейна, Котляревского, Альтшулера[256], Петухова – и трудно: нафталином пахнет; хорошие люди, но тени прошлого на них густы и заряд творческий выдохся безвозвратно»[257].
Письмо А. В. Бобрищева-Пушкина Н. В. Устрялову от 3 марта 1923 г. также содержит подобные настроения ожидания перемен к лучшему: «Сегодня я уезжаю из Монте-Карло совсем. Статей посылаю Вам сейчас немного и подписываю их псевдонимом «А. Кольчугин», так как, пока нахожусь во Франции, не могу подписывать своею фамилиею статей, могущих здесь не понравиться. Еду я сегодня в Лион, оттуда получил приглашение на русский отдел выставки. Там проведу, вероятно, около месяца за дипломатическою работою. Во Франции ведь к концу этого года выборы, и если на них победят левые, как на то дает возможность надеяться исход муниципальных выборов, то политика Пуанкаре отойдет в историю и отношение к России может измениться. Эррио – сторонник сближения с Россией. И в самом министерстве теперь есть течение за такое сближение, выразившееся в определенных заявлениях в совете, на которые наложил свой запрет Мильеран; вероятно, эта история Вам известна из «Последних новостей». Я осветил бы ее в корреспонденции, но должен считаться с Вашей любовью к Вашему бывшему лидеру Милюкову, которого Вы так высоко ставите в последнем издании «Альманаха» и о котором я совсем иного мнения. Газета «Новости жизни» здесь интересовала моих знакомых, даже совсем не нашего направления, просто своими рассказами, анекдотами, всею американскою складкою; я полагаю, что в нее мне надо посылать более легкие статьи и в таком стиле, вероятно, пришлю корреспонденцию из Лиона. Оттуда я предполагал проехать в Берлин для принятия участия в редакционном комитете «Накануне»… «Накануне» поставлено хорошо, работа там идет нормально, и я могу посылать туда статьи и из Петрограда, как и Вам в Харбин… Когда Вы будете читать это письмо, я, вероятно, буду уже на время в Берлине, а Ваш ответ на него, может быть, прочту уже в Петрограде… Теперь предстоит опять броситься в самую кипень жизни. Ответьте скорее, тогда я еще успею получить Ваше письмо за границею»